История Наизнанку

— Ты ведь понимаешь, что без денег мы ничего не сделаем? — Ленин подался вперёд и смотрел прямо в глаза. — А ты готов играть по-крупному? — в ответ усмехнулся мужчина с хитрым прищуром и сигарой в зубах. — Очень по-крупному. Так мог бы начаться один из самых скандальных эпизодов в истории русской революции. А теперь давайте разберемся: кто был тот самый человек, что предложил большевикам сделку с историей? Александр Парвус. Настоящее имя — Израиль Лазаревич Гельфанд. Удивительный персонаж. Про него говорили шёпотом и предпочитали не вспоминать...

Сегодня - селфи такая же часть жизни, как чистка зубов. Мы улыбаемся везде — даже когда падаем лицом в грязь. А теперь посмотри на снимки конца XIX – начала XX века. Серьёзные лица. Отрешённые взгляды. Будто все участники кадров пришли не на фотосессию, а на допрос. Что же случилось с нашими предками? Почему они смотрят в объектив, будто видят не фотографа, а Григория Распутина? Причин оказалось немало. И все они — до жути реальные. Все пять причин, почему люди не улыбались на старых фотографиях, основаны на реальных исторических фактах, только подано живо и эмоционально...

Санкт-Петербург начала XVIII века — блестящий фасад Российской империи, город, который по замыслу Петра I должен был стать «окном в Европу». Но за мраморными колоннами и парадными каналами скрывался ужасный бытовой парадокс: воды в городе не было. Точнее — не было ни водопровода, ни централизованной очистки. И доставляли её… водовозы. Тысячами они колесили по улицам на скрипучих телегах, везя вонючую жёлтую воду из каналов или чистую — из Невы. Но даже среди этой грязной профессии нашлись те, кто ухитрялся обманывать людей, нарушать порядок, хитрить и...

После Первой мировой войны Германия лежала в руинах. Версальский договор задушил её репарациями, инфляция сожгла валюту, а в Берлине женщины продавали обручальные кольца за буханку хлеба. Вроде бы победители должны были добить проигравших. Но нет. В 1920-е — 1930-е годы деньги в Германию начинают литься рекой. Причём не только от германских промышленников, а из Лондона и Нью-Йорка. Вопрос — зачем? В 1924 году США запускают План Дауэса — миллиардные кредиты Германии, чтобы та могла платить репарации… Франции и Великобритании...

— «Фюрер приказал: комиссаров не брать в плен. Уничтожать. Немедленно.» — «Но он без оружия, сдаётся…» — «Приказ есть приказ.» Этот диалог мог бы прозвучать на рассвете 22 июня 1941 года на территории захваченной Беларуси. Но дело не в художественном вымысле — подобные сцены фиксировали в своих дневниках и немецкие офицеры, и сами уцелевшие советские солдаты. Сегодня мы расскажем о тех, кого гитлеровцы боялись и ненавидели так сильно, что предпочитали расстрел на месте. Без разговоров. Без пощады...

— Да какая разница? — махнул рукой мужчина лет сорока. — Фашизм, нацизм — всё одно и то же, диктатура какая-то. Его собеседник, историк по образованию, нервно усмехнулся: — Скажи это итальянцу в 1930-х и немцу 1940-го. Один с тобой бы сфоткался. Второй — отправил бы в печь. Мужчина задумался. И правильно сделал. Фашизм родился в Италии. В 1919 году, после Первой мировой войны, страна погрязла в экономическом кризисе. В этой обстановке Бенито Муссолини, бывший социалист и журналист, создал «Союз борьбы» — позже переименованный в Национальную фашистскую партию...

— Леонид… ты ведь не уйдёшь? — Я… я не знаю. Мне тяжело. — Тогда знай: я напишу. Куда следует. И тебя не просто снимут — тебя сотрут. Он остался. Генсек. Верховный главнокомандующий. Один из самых влиятельных людей XX века — и он боялся. Свою жену. Виктория Денисова — не была первой красавицей Курска. Не блистала на балах. Но она точно знала, чего хочет. Когда Брежнев робко подошёл к её подруге, та рассмеялась: — Ты даже танцевать не умеешь. А Виктория сказала: — Ничего. Было бы желание — научим...

— Ты понимаешь, что тебя могут убить первым? — Понимаю. — И всё равно идёшь? — Да. Не за награды… За мать. За отчима. За Ленинград. Никто из бойцов не ответил. Все лишь молча кивнули. В этой роте никто не жал руку друг другу на прощание. Здесь понимали: шансы вернуться живым — один к десяти. Штрафники. Отверженные. Мясо для передовой. Но среди них был один, чья история стала исключением. Его звали Владимир Ермак. И он стал единственным штрафником, удостоенным звания Героя Советского Союза. Он родился в Ленинграде...

— Ты слышал? Каждана взяли. — Того самого, с рисом? — Да. В детской кроватке нашли почти миллион. И золота — как у Ротшильда. — А у нас на работе тётя Глаша вчера умерла. Не выдержала. 18 дней на одном чае… — А он воровал, как мог. И ведь не один… 1 мая 1945 года. Берлин еще не пал, но в Москве уже назвали четыре города, которые стали символами советского героизма. Первым — Ленинград. Город, переживший невозможное. Блокада, холод, голод, разруха. А люди — не сдавались. Работали, умирали, выживали...

— Товарищ Хрущёв, урожайность снова упала… — А ты видел, как американцы кукурузу растят? Вот где настоящее чудо! Нам бы такую — и коммунизм завтра построим! Он говорил это не в шутку. Генсек всерьёз решил, что вопрос продовольствия решится одним растением. Причём заимствованным у врага. Началась история, в которую трудно поверить, если бы не документы, фото и последствия, до сих пор отзывающиеся в экономике. Сентябрь 1953 года. Хрущёв — первый после Сталина. Страна еле дышит: урожай хуже, чем до революции, крестьяне работают за палочки в трудодневной тетрадке...

— Ты хоть понимаешь, во что влез? — мужчина в дорогом костюме швырнул газету на стол. Заголовок кричал: «Сенатор пойман в борделе!» — Это не просто развлечение для богачей, Том. Это целая система! — воскликнул репортёр, вытирая пот со лба. — Там не только девушки… — Что ты несёшь? — сенатор побледнел. — Там прослушка, там агенты ФБР, там мафия! Они записывают каждого клиента, у них компромат на половину Вашингтона! Сенатор закрыл лицо руками. Он понял, что выхода нет. Америка 50-х — это не только рок-н-ролл, Кадиллаки и сияющие неоновыми огнями бары...

— Товарищ Сталин, а что, если вообще отказаться от денег? — робко сказал молодой экономист, нервно поглаживая документы на столе. Генеральный секретарь прищурился и медленно затянулся трубкой. В комнате повисла тишина. — Хм... Интересная мысль. Если у нас построено социалистическое государство, где всё принадлежит народу, то зачем деньги? Может, и правда… — произнес он задумчиво. Этот разговор действительно мог произойти, потому что идея отмены денег в СССР витала в воздухе долгие годы. Но что случилось, когда её решили воплотить? В теории отказ от денег выглядел логичным...