Арт-студия "Генезис"

Вторая часть здесь Если кто-то, ознакомившись с первой и второй частью решит, что всё это я затеял с целью очернить или как-то принизить своих родителей, то будет абсолютно неправ. Я бесконечно благодарен им за то, что имею счастье писать эти строки. В сущности, я просто инструмент, который они создали, для того, чтобы высказать с его помощью своё я. Глядя на своих собственных детей, я наблюдаю ту же самую картину,- я мог бы вообще промолчать всю оставшуюся жизнь в каком-нибудь глухом монастыре и...

Бес памяти попутал прошлое и будущее- всё в одном флаконе моей гортани, гортензии, георгинах и гладиолусах взращённых на языческих спазмах собственного нёба, откликающегося на вязкий запах дыни, выпотрошенной тобою до последнего семечка... Но никакой связи с тобой в этом нет. Череда рассветов затмила череду закатов. Я опять возвращаюсь в то лето из которого меня вычеркнула зима наших средних, похожих на их обитателей широт и...

Глаза людей по- прежнему пусты: они блестят, как дно консервной банки, и в каждом взгляде их гниют останки невыраженной и глухой тоски. Зыбучая, она как те пески засасывает блудного Пьеро, который ищет выход из метро, но погружается всё глубже с каждым часом, и поездов железные колбасы уже не останавливаются на узловых. Мальвина, как Луна недосягаема, звездит в домашнем порно. Ребёнок, ставший жертвою аборта, собою в яме кормит паучат, не ведая кем, от кого зачат, и, собственно, зачем? Мальвина- мать, покрасившая волосы опять в небесно- голубой, опять- невеста...

удача треснет, как гнилой орех. Зачем тебе стараться угадать Ногою не в дерьмо, а в благодать? Ведь первое повсюду, а второго Не то чтоб нет, а как-то не видать? Зачем тебе устраивать погром В домах у тех, с кем даже не знаком. И называть жидами коммунистов? И состоять в их партии притом? Зачем тебе огонь? Или вода? Иль жерла медных труб, чья пустота Давно уж стала притчей во языцех, Прошедших это все туда-сюда? Зачем тебе участок-огород В краях, где постоянно недород? Где глинозем, удобренный...

Лето кажется длинным, длинней чем была зима. Чем все зимы твои сразу вместе взятые. Глядя сам на себя себя сверху, как пророк с холма, я наблюдаю несветлый лик, да штаны помятые. Всё пропитано потом, даже мысли о пиве в баре. Люди глухо проходят мимо- так рыбы идут на нерест. Шевеля в знойном мареве дня губами, молчаливо от двери бредут до двери. Жара! Пляж усыпан телами в различных позах. Сам бы лег, полежал, но глазу не за что зацепиться. Не хочется никаких стихов, не хочется растекаться в прозу, глядя на эти изнурённые солнцем лица...