Музей Невьянской иконы

Священномученик Димитрий Солунский - один из самых почитаемых на Руси мучеников-воинов. К нему обращаются, когда просят дарования победы и защиты военнослужащих. В невьянской иконописи образ Димитрия Солунского встречается нечасто. Икона из собрания нашего музея происходит из пос. Шамары Свердловской области. Там места компактного проживания старообрядцев-часовенных, центр которых деревня Кедровка на р. Сылве и скиты вокруг нее. Старообрядцы с Керженца в 20-х годах XVIII в., переселяясь на уральские заводы, шли через эти места, основывали на Сылве скиты, закреплялись и принимали новоприбывших перед окончательным переселением в Невьянский и позднее в Тагильский заводы. В XIX в. в тех скитах подвизался знаменитый черноризец Нифонт, автор Родословия часовенного согласия. Старообрядцы эти идеологически были сориентированы на Невьянск, напрямую были связаны со Староуткинском и тоже ходили молиться на Веселые горы, до которых оттуда не так далеко. Записаться на экскурсию можно по ссылке, ждем вас в гости!

В коллекции нашего музея есть уникальный воинский складень 1785 года: яркое золото, киноварь, красная орнаментированная рамка с тонкой черневой разделкой по золоту и замечательный невьянский позем XVIII века. Левая створка – Архангел Михаил – Грозный Воевода, правая – Чудо Георгия о змие. Подробнее «О складнях в русской иконописи» можно прочитать в третьем выпуске вестника музея Невьянская икона по ссылке

Симеон Верхотурский - чтимый и уважаемый в наших краях святой. Вероятно, он жил с 1600 по 1650 гг. Легенды и добрая молва о нем еще долго ходили среди меркушинских, тагильских, махневских и верхотурских крестьян. Мало того, он был один из немногих, кого любили и уважали инородцы. Судя по всему, Симеон Верхотурский был выходец с Пинеги. Звали его Пинежанин Семейка Иванович. Наличие отчества и грамотность породили слухи о его дворянском происхождении. Вообще, как-то надо было жизнь прожить, чтобы получить к имени приставку Праведный. А еще в народе его называли "Богу Племянником" После посещения Николаевского Верхотурского монастыря царской семьей Симеон из местночтимых стал всероссийским святым. В собрании музея есть иконы Симеона Верхотурского: в большинстве своем это "подносные", которые писали для огромного количества паломников прямо в монастыре - бесхитростные и невероятно точные образки. Мутная река Тура и глинистые берега, камень, на котором, по преданию сидел Симеон, всегда выглядят предельно точно, и все, кто бывал в тех краях подтвердят. Эта большая житийная икона совершенно точно описывает и окружающую природу, и интерьер Крестовоздвиженского собора Никольского монастыря. При советской власти там была трудовая колония НКВД для несовершеннолетних преступников. А в невьянской иконописи Симеона Верхотурского практически не писали. Поздние, конечно, были - к концу XIX - началу XX вв. Но эти иконы невьянскими признать сложно. Регистрируйтесь на сайте и ждём вас в гости!

К середине XVIII века вблизи Невьянского и ближних к нему демидовских заводов (Нижнетагильский с Выйским, Черноисточинский, Висимо-Шайтанский) сложилось «келейное» сообщество старообрядцев. По результатам заводской переписи 1735 года, «скитающимися в лесах пустынниками» числились 78 старцев, 389 стариц, 353 бельца и 155 белиц. Это были так называемые «потаенные раскольники», обычно не обложенные подушным и раскольническим денежными сборами и ведущих скрытный образ жизни. Зачастую они воспринимались как хранители «подлинной» веры, совершающие монашеский подвиг. Неслучайно их жилье звалось «кельями». В 1746 в Екатеринбурге была снаряжена поимочная команда во главе с шихтмейстером Иваном Аистовым с секретным наказом «…Когда к кельям будете приближаться, то смотреть и всемерно стараться, чтоб на оные как можно вдруг нападение учинить, дабы из жителей тутошних ни един укрыться не мог… Прилежно смотреть скарб их, а паче книги, какие явятся, то, обрав, описать и, запечатав, с описью прислать сюда». Заводских демидовских приказчиков велено было в задачи не посвящать, а известить лишь, что ловят разбойников. Команда разыскала и разорила лесные кельи, келейных книг не добыла, но захватила несколько келейных жителей. Согласно докладу Аистова, лесной быт их оказался вполне налажен: постоянное жилье, хлебные посевы, овощные огороды, конюшни, лошади, выделка холста из собственного льна. Задержанных доставили в Екатеринбург и допросили. Кто были эти люди? Откуда они взялись? Как они жили? Ответы на эти вопросы читайте в статье Н.С. Корепанова «О келейной жизни старообрядцев демидовских заводов Урала, середина XVIII века» в V вестнике музея, заказать можно по ссылке

Реставрация икон — вопрос отдельный. Многие из икон поступают к нам в плачевном состоянии, и процесс восстановления может занять годы, так как нередко часть изображения попросту утрачена: краска осыпается, сама основа иногда даёт трещины, масло, консервирующее изображение, темнеет почти до черноты. На базе музея работает реставрационная мастерская, где трудятся специально обученные выпускники из художественного училища им. Шадра. Благодаря качественной реставрации, нам впервые удалось показать обширную группу невьянских икон XVIII в. такими, какими они выходили из мастерской. Одна из проблем изучения заключалась в том, что искусствоведы плохо представляли себе, как выглядели иконы, не тронутые временем – их яркий и праздничный колорит оказался для многих специалистов неожиданностью. Экскурсии начинаются каждый час, зарегистрироваться можно на сайте по ссылке

«Было бы заманчиво представлять Екатеринбург модернистским двигателем, а Шарташ оплотом традиционализма, староверческим пристанищем…», - так пишет о сравнении двух диаметрально противоположных миров историк Н.С. Корепанов. История взаимодействия Екатеринбурга и Шарташа - это не только противоборство официальной церкви и старой веры, конфликты возникали в разных сферах жизни. Так, неизбежным стало противостояние Екатеринбурга купеческого и Шарташа торгового. В 1755 году Екатеринбургская ратуша запретила крестьянский торг в самом Екатеринбурге и в радиусе 5 верст вокруг города. Тогда же был издан и Таможенный устав, направленный в первую очередь против шарташцев. В течение 30 лет указы следовали один за другим: шарташские жители не платят налогов в городскую казну, не несут ни посадских, ни купеческих повинностей, а только «гребут денежки с гостиного двора». Среди екатеринбургских купцов, наиболее рьяно выступавших против шарташских торговцев, большинство сами были выходцами с Шарташа. В 1762 году тринадцать екатеринбургских купцов пожелали устроить промысловые заведения на берегу Шарташского озера. Здесь заработали: шляпная фабрика, кожевни, сыромятные заведения, салотопня, мыловарня. Шарташцы негодовали: «… И ежели они, посадские, те места заселят, то шарташскому скоту не токмо выпуску быть, но и к водопою приступу не будет… где оные посадские отвод получили, на том месте намерены были споряд от деревни строиться домами шарташские крестьяне…». Исследователи считают, что натиск екатеринбургского купечества оказался для него даже более чувствителен, чем натиск православной церкви. Подробнее читайте в статье Н.С. Корепанова «Шарташ XVIII в. – традиция или новация?», опубликованной в III выпуске Вестника музея «Невьянская икона», заказать можно по ссылке