Мешок стеклянных шариков

Это всегда происходит незаметно и почти внезапно... Прозрачный сентябрьский вечер становится холоднее, тени - длиннее и гуще, небо из блекло-синего превращается в розово-серое, а спустя четверть часа напоминает залитую чернилами скатерть. Вон там, вдалеке, у самого горизонта, ещё сохранилась полоска чистой, нежно-алой ткани, но скоро и она станет темно-сиреневой, а потом и черной. Вскоре небо затягивают тяжелые ватные тучи - напрасно Луна посылает Городу свои лучи - крохам не пробиться сквозь небесное одеяло. В Город приходит Ночь... Плащ Ночи расшит серебристыми каплями осеннего дождя - они сверкают и переливаются ничуть не хуже драгоценных камней, отражая холодный свет уличных фонарей. Платье Ночи сшито из бронзовой осенней листвы паучками-странниками, что вместо ниток берут невесомые, серебристые паутинки. Из этих же паутинок искусными мастерами сотворена густая вуаль. Ночь никогда не отправляется в путь без своей вуали, поэтому мало кто видел её настоящее лицо, но все уверены в том, что оно прекрасно. Ночь мягко ступает по безмолвным проспектам, улицам, площадям. В её левой руке - волшебный кувшин, в котором таятся черные тени, густые, словно сливки. Когда Ночь шествует по Городу, она слегка наклоняет кувшин - ровно настолько, сколько нужно, чтобы выпустить три-четыре десятка теней. Выливаясь из кувшина они разрастаются, расползаются по асфальту и стенам домов, проникают в квартиры, сворачиваются под шкафами и диванами. Если же Ночи, однажды, случится выронить кувшин, то тени, почуяв свободу, затопят всю землю, поднимутся до облаков и закроют небо. Тогда во всем мире наступит царство Ночи, ведь только она властна над тенями. Но Ночь чтит закон равновесия и с восходом уступит владения Дню, а её слуги - серые большеглазые и круглоухие звери, соберут разлитые тени, чтобы их не сожгло тусклое осеннее Солнце.

А началось всё с того, что я начала видеть вещи, которых нет... Не знаю почему, но такое начало кажется мне правильным. Во-первых - интрига с первой строчки. Во-вторых - чистая правда. В-третьих, маленький обман. Может показаться, что речь сейчас пойдёт о легком сумасшествии или мистификациях, а на самом деле - речь про улицы. Меня всегда, с самого детства привлекали названия улиц. С теми, которые названы в честь людей всё было просто - вот человек, вот след в истории. Следов много, но тот, который касается непосредственно меня - вот - течёт вперед асфальтовой лентой. А вот другие... Цветочная, Школьный, Аравийская... Ну честное слово - у нас есть Аравийская улица, хотя и не в моём районе. Это же рыжие барханы, бедуины в чалмах, верблюд лениво жуёт колючку. Дома должны быть небольшими, с плоскими крышами, а речь - тягучая, протяжная, чтобы слова были наши, но всё равно непонятно. А переулок Цветочный? Клумбы под окнами и разноцветные водопады из кашпо, подсолнухи в вазах и цветочные орнаменты в одежде, а у девушек - обязательно цветы в волосах. Каждая такая улица - праздник. Как Серёжка из одноимённой книги, представлявший город Холмогоры бесконечными холмами и горами, так и я, лет примерно с четырёх, обмирала от радости услышав небрежное: "Сходим на горсад, малую возьму с собой, погуляем". Я знала, что горсад - это сокращение от "городской сад" и моментально выстраивала в мыслях сад - цветущие деревья вперемешку с плодоносящими и трава выше пояса, и божьи коровки... Реальность показала кольцо неспешных трамваев, цепляющихся за натянутый провод, мелкие магазинчики в два ряда, торговый комплекс "Золотое Кольцо" в виде, собственно, большого кольца и редкие кустики пыльной травы. Траву и деревья оставалось воображать и я воображала - очень старательно, почти представляя, как пахнут цветущие яблони и какая густая могла быть трава. Выяснилось, что городским садом это место было давно, а название своё сохранило просто по привычке, как старое платье, в котором в люди выйти уже неудобно, а среди своих - сойдёт. Но двух божьих коровок я всё же встретила.