Сказки о...

Изба оказалась хорошая: срубленный лет эдак с пятьдесят назад ладный бревенчатый пятистенок. Он уверенно опирался мощными первыми венцами на фундамент и всем своим видом показывал, что до ветхости ему ещё ой как далеко. Банька оказалась под стать: крепкая, приземистая, с тёплым предбанником, где уже висело на стене штук пять свежих веников и лежала стопка чистых простыней. Хозяйка этой красоты, Марфа Никитична, подбросив пару полешек в печь, уже растопленную в доме, принялась деловито показывать и рассказывать, где что лежит, откуда носить воду: центрального водоснабжения здесь не было...

Он стоял у входа в лабиринт «Последней черты». Шум голодной до острого зрелища толпы, искаженные жаждой крови и нездорового вожделения лица, вырываемые огромным транслирующим экраном из месива трибун, оглушали, вертели сознание в адском калейдоскопе кричащих звуков и красок. Животный ужас рвался из глубины, вызывая желание свернуться скулящим клубком. Лишь осознание неизбежности собственного выбора заставляло стоять прямо. Еще не двинуться вперед, но хотя бы стоять. Его звали Спок. Неизбежность,...

Глава 1. Закладка Телефон, словно чувствующий ту волшебную грань между переходом бодрствования в сладкий сон, брякнул, разрушив надежды пораньше уснуть, дабы не мечтать об этом весь последующий рабочий день, особенно после обеда. Многоэтажно матерясь, я всё же потянулся к вредному гаджету, дабы хоть узнать причину вселенского облома. Номер в ватсапе был незнакомый, прислали какие-то фото. Тупо глядя, как они подгружаются, попутно думал: «И нахера мне эта петрушка? Поди открытки – бла-бла-бла, перешли другому, будешь счастлив, денег буран и прочий баян»...

Ветер пах тёплой кровью – той, которая ещё не пролилась, а продолжала свой бег в недрах живого. Волчица облизнулась, но не сдвинулась с места – она была сыта: съела на завтрак яичницу с кусочками сладкого перца и томата, подбирая желток ломтиком поджаренного хлеба. Ни к чему поддаваться хищным инстинктам, тем более и с другой стороны пищевых предпочтений она тоже бывала. Её звали Кента. Много ликов стояло за этим именем: волчица с роскошным серебристым мехом, тонконогая кобылица, полощущая гривой...

Он жадно смотрел в разрыв сплетения древесных крон, открывающий провал в яркую синь небес. Из влажного плотного сумрака зарослей эта синь выглядела, как нечто нереальное и эфемерное. Притягивающее взгляд, но не откликающееся внутри ощущением возможности ощутить, дотянуться, объять. Как и яркие существа, мелькавшие в этой вышине в завораживающем своей гармоничностью и красотой замысловатом движении. Не так, конечно, словами, это звучало в голове Неро. Он просто смотрел и не мог оторвать взгляд. С щемящим желанием внутри чего-то… Чего — подобрать слов он не мог или не осмеливался...

Ногу рвануло болью: коварная расщелина скалы вцепилась жадной пастью в потерявшую осторожность добычу. В огне скачки это только подстегнуло пронзившей тело вспышкой. Снаб вырвалась из излома гранитных зубов, оставив на них вкус своей крови и стрелой понеслась дальше. Ее грациозное тело как невесомое взвивалось в воздух длинными прыжками. Стройные конечности мелькали, сильными ударами копыт оставляя все новые расстояния позади. Правая задняя метила путь кляксами кармина. Снаб была ланью и мчалась не просто так: за ней гнались...

Заблудился Яшка, вконец заплутал. И по солнцу уже выйти пробовал, и по мху стороны света искал. Так и не распутались блудливые тропинки, не стали прямой дороженькой. В очередной раз тропка вывела все к той же низко нависшей толстой ветке, но в прошлые разы на ней никто не сидел, в отличии от данного момента. Этот кто-то или что-то сильно походило на молодую гибкую девицу. Если бы не цвет кожи, да ещё несколько деталей, выдававших в ней не человека. Хвост, например: хороший такой, цепкий — вон как ветку обмотал...

Он шел, погруженной в легкий сумрак, по тропе, почти совсем скрытой стараниями леса. Местами глаз еще находил в гармоничном хаосе природных линий следы руки человека. Наполовину скрытая падающим багрянцем листвы изящная скамейка, уже окруженная молодой порослью, что заполняла любое свободное пространство. Выложенные тесанным камнем ступени на крутом перепаде тропы. Каменный мостик через ручей с кованными перилами, которые подобно листьям растущей по берегам рябины, начали набирать устойчивый рыжий цвет...

Расскажу о сказке «Гребень Афродиты». https://zen.yandex.ru/media/daa/greben-afrodity-60823d1d4f05a557d9de29cd И сразу с первых срок - волшебная книга, смысл написанного в которой становится понятен, лишь когда ты к этому готов… Не замысловатая метафора, но все же. Как много в жизни мы видим, слышим, осязаем и обоняем. Какое огромное количество смыслов. Волшебная книга открыта для каждого. Но, возможно, не сразу непонятные руны на новой открытой странице станут текстом вашего королевства. Ну а дальше, основной линией сюжета, уже, казалось бы, набивший оскомину смысл – надо любить себя...

Следующей сказка, о которой я хочу рассказать – сказка «Старуха» https://zen.yandex.ru/media/daa/staruha-607d28e254617a67e717f293 Эта сказка имеет определенный статус – она первая, которую я написал для другого человека. Как оно получилось, есть возможность оценить наглядно. Я лично был вдохновлен результатом. А сейчас мне прям интересно «поковыряться» в сложившихся смыслах. Гвоздь костяной. Это и традиции, которые, как ни крути, силу в себе несут. И инициации, связанные со «смертью» тебя прежнего...

Подумал недавно еще об одном, связанным с написанием сказок. А все ли, таки понятно? В посте о своем предложении их писать некоторые моменты изложил, но наверняка не все. Людям вообще свойственно предполагать, что все смыслы, заложенные ими в слова, текст и просвечивающиеся «между строчек» абсолютно очевидны. А то и чтения своих мыслей ожидать. Или достраивания такой кажущейся в своей голове последовательной и «совершенно понятной всем» с первого полунамека на полунамек логики. Дак вот – нет. Не понятно...

Она танцевала, изящно ступая босыми ногами по изумрудному ковру одной из полян, что притаилась средь могучих стволов и раскидистых крон. Воздух между ними был пронизан лучами восходящего солнца и наполнен не успевшей раствориться туманной дымкой. Плавно кружилась, словно паря или купаясь в этой смеси света и влаги, свободными рукавами белого платья закручивала тающие седые клочья спиралями, хитрыми струями. Слушала дыхание жизни Леса, впускала его в себя и наполняла собой, своим присутствием: тянулись незримые нити, она была им, и он был ею...