Тур по одиночеству | Марина Я.

Жизнь после развода оказалась странной штукой. Особенно когда тебе за сорок, а единственный «ребёнок» — это двухкомнатная квартира в центре Москвы, которая внезапно стала казаться слишком большой и очень, очень тихой. Екатерина прошла этот путь — от тихих слёз на кухне до циничных шуток с подругами по телефону. Прошло два года. Два года одиночества, которое сначала жгло изнутри, а потом стало привычным, как старый халат. Она сидела за тем же кухонным столом, пила вечерний чай и смотрела в окно. Москва за окном жила своей жизнью — мигали огни, ехали машины...

Прошло три дня с тех пор, как захлопнулась дверь за Дмитрием и его матерью. Тишина в квартире сначала казалась блаженной, а потом начала давить. Виктория закончила пиццу, вымыла посуду, прибралась — и уперлась в стену. Что делать дальше? Работа спасала от мыслей лишь на восемь часов в день. Возвращение домой превратилось в пытку. Пустая квартира звенела от тишины. Даже кофе на одного варился как-то уныло. Она включила телевизор просто для фона, села на диван и уставилась в стену. Телефон лежал рядом...

Дождь стучал в окно кухни, словно отбивая дробь по старой эмалированной кастрюле — той самой, с отколотой ручкой, что пережила ещё бабушку. Марина стояла у раковины, смотрела на потрескавшуюся столешницу и думала, что эта кухня — идеальная метафора её брака. Всё держится на честном слове, кое-где уже отваливается, но выбросить жалко, потому что когда-то это было новым и многообещающим. Она вытерла руки и взглянула на телефон. Шестьдесят пять пропущенных звонков. Все от Дмитрия. За полгода он не устал...

— Ты серьёзно сейчас это сказал? — Татьяна даже не сразу поняла, что это её голос. Он прозвучал чужим, сухим, будто из соседней комнаты. — Я просто говорю, как есть, — Дмитрий снял куртку, бросил ключи на тумбочку и прошёл на кухню. — Не надо делать из этого трагедию. — Не трагедию? — она пошла за ним, хлопнула ладонью по столу. — Ты в декабре, за две недели до Нового года, приходишь домой и говоришь: «Нам нужно поговорить о квартире». Это, по-твоему, не трагедия? Дмитрий молча открыл холодильник, посмотрел внутрь, закрыл...

— Алла, давай без истерик, — Виктор стоял в коридоре, не снимая куртки, и смотрел так, будто она уже что-то ему должна. — Просто скажи честно: квартира чья? Алла медленно выдохнула. За окном декабрь, на подоконнике гирлянда, которую она повесила ещё неделю назад, пахло мандаринами, а он — вот так. В лоб. Без подготовки. — Моя, — спокойно ответила она. — И ты это знаешь. — Нет, — он усмехнулся. — Я думал, что наша. Алла тогда ещё не знала, что этот разговор станет точкой невозврата. Она молча развернулась и прошла на кухню...

Звонок в дверь прозвучал так резко, что Ангелина вздрогнула и едва не выронила телефон. На экране застыл недописанный рабочий чат — начальник снова требовал отчёт «ещё вчера», хотя на календаре уже уверенно красовалась середина декабря, город жил в режиме гирлянд, ёлок и нервной предновогодней суеты. — Ты кого-то ждёшь? — крикнула она из кухни. Ответа не последовало. Только шаги в прихожей и характерный, слишком бодрый голос Валентины Петровны: — Ну наконец-то! Замёрзли как собаки! Ангелина закрыла глаза и медленно выдохнула...

Телефон у Дмитрия орал на весь коридор, как пожарная сирена, и по его лицу было ясно — разговор будет мерзким. — Я же сказал, подожди… — Дима прикрыл микрофон ладонью и виновато посмотрел на жену. — Это мама. — А кто же ещё, — Вероника усмехнулась и резко отодвинула от себя кружку с остывшим кофе. — Давай, включай громкую связь. Чего уж. — Не надо, — зашипел он. — Она нервничает. — А я, по-твоему, на курорте? — Вероника встала. — У нас декабрь, между прочим. Конец года. Премии, отчёты, подарки, ёлка не куплена, коммуналка выросла, а у тебя снова «мама нервничает»...

— Ты это серьёзно сейчас сказала? Голос Марины сорвался так резко, что она сама от неожиданности замолчала. — Абсолютно. — Анжела Викторовна сидела на краю кресла, аккуратно сложив руки, и смотрела уверенно, как человек, который заранее уверен в своём праве. — Пятьдесят тысяч — сейчас. А дальше будем смотреть по ситуации. Ты же теперь у нас начальство, не бедствуешь. — Подождите… — Марина сделала шаг назад, будто между ними резко сократилось расстояние. — Вы сейчас не шутите? — А с чего бы мне шутить? — свекровь подняла брови...

— Ты вообще соображаешь, что говоришь? Ты сейчас при них это сказал, Андрей, ты в своём уме? — Лена, не ори, — он понизил голос и оглянулся на кухню, где шуршали пакеты и звенела посуда. — Это семья. Нормальный разговор. — Нормальный? — она засмеялась резко, зло. — Твоя мать пришла в мой дом и начала делить мои деньги. А ты стоял и кивал. Это, по-твоему, нормально? — Я никому не кивал. Я просто сказал, что надо обсудить всё спокойно. — Спокойно? — Лена шагнула ближе. — Ты вообще слышал, что она сказала? Что я обязана...

Антонина швырнула телефон на стол так, что он подпрыгнул и скользнул к краю. Экран ещё светился — банковское приложение, красные цифры, дата ближайшего платежа и холодное слово «недостаточно средств». До Нового года оставалось четырнадцать дней. На кухне пахло мандаринами и дешёвым кофе. За окном — серый декабрь, грязный снег, фары машин, которые нервно дёргались на перекрёстке. Весь город жил ожиданием праздника, а у неё внутри — глухая паника. — Тонь, подожди… — Дмитрий поднялся со стула, но тут же сел обратно...

— Ты сейчас серьёзно? — Елена стояла посреди кухни, в одной руке телефон, в другой — кружка с давно остывшим кофе. — Тридцать тысяч. Вчера. В один клик. Даже со мной не поговорил. Андрей медленно снял куртку, повесил её на крючок, будто тянул время. — Лена, давай не сейчас, а? Я с работы, голова квадратная. — Сейчас. Именно сейчас. — она ткнула пальцем в экран. — Двадцать девятое декабря. Мы обсуждали подарки, стол, поездку к друзьям. А ты просто взял и перевёл. — Это мама, — устало сказал он. — У неё проблемы...

Когда Ирина услышала этот хруст стекла, она сразу поняла: спокойному вечеру конец. — Да твою же... — раздался из коридора глухой мат Андрея, а следом звон обуви, который он почему-то всегда ставил вплотную к двери. — Что опять? — Ирина вышла из кухни, вытирая руки о полотенце. На полу лежала их новогодняя коробка с гирляндами — Андрей умудрился зацепить ее локтем, когда пытался снять куртку. Месяц декабрь уже вплотную подбирался к праздникам, снег с утра наваливал без перерыва, и дома стояла та самая предпраздничная суматоха...