Александр Чупраков

С самого нашего рождения социум пытается подавить в человеке, в тебе, во мне, веру в себя. В себя, как в частичку Бога. А Бог проявлен в тебе, во мне, во всех, в виде души внутри тебя. А социум-дьявол хочет подавить в тебе твою душу и делает это. А вот наша душа это и есть проявление свободы творчества. То есть душа хочет проявить все свои таланты и способности. А социум не хочет, потому что ему не нужны свободные, которые вне социума. Это просто вот так устроена система. Это проявляется как?...

В эту минуту, меня душит она. Вот только что была любовь, А теперь ненависть и она сильна, Были слова о любви, а теперь крики. У каждой монеты, есть две стороны, В этом порыве, как дети честны. Любовь сильна, раскрывает цветок, Ненависть сушит, цветок мертв. Это две силы, два пути, два крыла. Ты выбрал? Не знаю, решай сама. Эти стихи, просто мои дневники, Пора открыть сердце, раскрыть тайны...

Какой ценой достанется нам эта победа, Я верю, что вы будете помнить об этом! Я пишу это письмо тебе, мой сын. Расскажи об этом своим детям, а те своим. Со мной рядом, в окопе, сидят четверо, Из разных концов, нашей большой страны. У каждого из нас в голове одна идея, Вернуться домой, когда возьмём Берлин. А сейчас от города, который за плечами, Остались одни руины, нельзя его сдавать. Здесь сотни тысяч, уже легли в могилы. Ты знай, я люблю тебя и твою мать. Фашисты не жалеют ни стариков, ни женщин, Сегодня пришёл приказ, завтра будем наступать...

Время уже без пяти, ура! Пора валить. Пять кругов ада, осталось до конца выпить. Ты ненавидишь утро, звонит будильник, Опять тот же маршрут, тот же нытик. В этой системе железных, ненужных рабов, Определяют по пробе, каждых роботов. Тебе отмерено, не так уж много времени, Не успеешь купить, трать деньги, спеши. Пора заводить будильник, на новом гаджете. Тебе разве не сказали? Твой уже не в моде. В этом колесе, мы как войны в Колизее. Хлеба и зрелищ, подавай кровище больше...

В это летнее утро, осень приходит вновь, Слышны детский смех, вдалеке гул поездов. Как ветер бьет по крыше, еще зелёную листву, Я слышу шелест листьев, дождь стучит по окну. Здесь такая тишина, в моей родной степи, Когда-то была жизнь, теперь пустырь. К старикам дети, на лето, привозят внуков, Они ещё не привыкли, к суете больших городов. Здесь музыка живая, природа поёт песни, У костра, каждый день, вечерами посиделки...

В сотый раз, я пишу стихи тебе, о любви, Читай между строк, я сжёг письма твои. Не могу вырезать из памяти твои слова, Это сложнее, чем каждый день убивать себя. О чём ещё можно здесь, в одиночестве, сказать, Невозможно забить, только каждый день проклинать. За то, что однажды полюбил тебя без ума, А ты играла чувствами, настоящая актриса. У каждого из нас своя история, печали и грусти, О любви, тысячи песен, поют каждый день барды...

Она как вирус, неизлечимый, сидит внутри, температура 35, снова 40, выжигает изнутри. Другие не помогают, только одно лекарство - ты, ждешь день, год, уже и семь пролетели как миг. Пробуешь новые таблетки, уколы, пользы ноль, иногда, на короткое время, заглушаешь боль. Коньяк, виски, ты проклинаешь эту болезнь, отходишь, снова любишь, как в первый день. Ты сдался полностью и знаешь, что зелье одно, хочешь бросить все, послать к чертям, напрасно. Только начинаешь привыкать и снова новая доза, в крови, по венам, удар, она как красная роза...

Когда я проснулся, во мне боролись два чувства, радость, что я сегодня окажусь дома, хоть и не понятно, как это произойдет, и грусть, что придётся прощаться с человеком, который дал мне столько всего. - Сегодня последний день, - произнёс я вслух. - Да, - ответил старик и попросил меня выйти наружу. Мы вышли и подошли к ростку. У меня по телу пробежала дрожь, но я тут, же успокоился. - Он здесь больше не нужен. Выкопай его и выкинь. - Почему? Я не могу это сделать, он стал частью меня. Можно, я заберу его с собой? - Нет, - ответил старик, выкапывай...

Утром старик сказал, что мы отправимся в город. Переночуем там и завтра вернёмся обратно. Мы вышли на улицу, я полил свой росток, за ночь он вырос ещё больше, и мы отправились в путь. Наш путь составлял уже часа два, за это время мы не проронили ни слова. Вокруг были нескончаемые пески и ни малейшего намёка на что-то живое. Я почувствовал усталость, мне хотелось пить и отдохнуть, но старик, как будто не замечая ничего, прибавлял шагу. И вдалеке я увидел одно из чудес света, Пирамиды. Прекраснее их я не видел ничего на свете, их исполинские размеры до сих пор вводят в восторг тысячи туристов...

Это был четвёртый день, когда я находился в пустыне. Старик дал мне дощечки, те самые, которые давал, и сказал, что теперь я должен осознанно научиться быть единым целым с тем, что я делаю, я должен научиться любить само действие и ушёл. Но как полюбить действие? Его нельзя потрогать, оно не ответит тебе, его не существует в физическом мире. Ведь любить можно только то, что я могу увидеть, пощупать, чувствовать. Вы когда-нибудь любили то, чего нет? Но если старик сказал, значит это реально. Нужно только понять, как это сделать...