Страшилки от Чеширки

15 июля 2000 года. День, когда все часы в моем доме остановились ровно на одну минуту, после чего стрелки побежали в разные стороны, хаотично, разбалансировано, потеряв ощущение времени и реальности. И я вместе с ними. Не то, чтобы я была тщеславной, но, как и любой молодой девушке, мне хотелось быть… Ну, знаете, красивой. Нет, в погоне за красотой я не пыталась переплюнуть генетику, и была готова смириться и с недостаточно длинными ногами, и с слишком маленькими на мой вкус глазами, и даже с нулевкой на месте груди...

Никогда не любила пещеры. Вот не понимаю я этой романтики спелеологии. В чем смысл забраться поглубже и подальше, а потом сидеть в какой-то мокрой яме и дышать плесенью? Даже в детстве, когда мои друзья активно бегали по карьерам и разным подвалам заброшек, я обычно тихо сидела наверху и плевалась. Нет, я не боялась темноты или закрытых пространств, просто… ну, зачем? Мой детский мозг находил в таких приключениях что-то неправильное, лишенное временных рамок, противоестественное для живых. В принципе, компания у меня собралась тоже без лишних восторгов по поводу подземелий и драконов...

В новую школу я перевелась тупо – после Нового года, да еще и в 9 класс, когда все, кто можно и нельзя, уже давно сдружились, поделились на банды и коллективы, и, ну, новенькой мне были явно не рады. Перевод этот не был моим выбором, просто в очередной раз родители переехали из-за работы, причем не куда-то там, а на мамину историческую родину. А мне, видимо по наследству, досталась новая школа, новая квартира и новые одноклассники. Мама сказала, что мне можно особенно не привыкать: «до лета точно останемся, а там как пойдет»...

В ту пору я как раз рассталась со школой и перешла на этап студенчества. А студенчество – это не только пары и веселье, но и переезд, в моем случае за 300км от родного дома. В общагу я не хотела, и, к счастью, мои родители меня в этом полностью поддерживали, так что вещи я распаковывала в маленькой, но очень уютной однушке на окраине города. Правда, квартирка мне досталась не целиком – мы делили ее с соседкой, тоже студенткой, с другого факультета, но это не было большой проблемой. Район был новым,...

На третьем этаже корпуса Б, между процедурной и архивом, разместился кабинет кардиолога. Номер у него был обычный — 317, но в базе он почему-то значился по-другому: «палата №9». Я заметила это не сразу – присматриваться мне было некогда, работой после перевода в новый корпус меня завалили так, что и чихнуть некогда было, причем все – сплошная рутина. Так и бегала по этажам, сверяя бумаги, ставя галочки и подписывая бланки документов. Вообще-то в нашей больнице я работала уже приличное время. Начинала...

Где-то за гранью наших глаз, слов и звуков существует другой мир — не нуждающийся в нашей вере, молитвах или свечах. Он был здесь всегда, как тень от дома, как эхо от крика, ему нет дела до нас, живущих в своей слепоте и невежестве. Но если долго стучаться в невидимую стену между мирами, рано или поздно она превратится в дверь. И то, что придет из нее… Вы не будете рады тому, что сможете увидеть. Меня зовут Александра. И если вы смотрели "Голос Тьмы", "Тонкий мир", "Призраки рядом", "Смерть на проводе", то, да, это всё была я...

Мне тогда было двадцать два, и я всерьёз считал, что поймал удачу за хвост. Днем я учился, причем не где-то, спасибо папеньке, а на режиссерском, вечером рубился в видеоигры, собирая на стримах неплохие донаты, а по ночам, чтобы не тратить время зря, подрабатывал сторожем в старом заброшенном цирке. Все мечтал накопить на профессиональную камеру, которая стоила как крыло самолета, так что любые деньги мне были не лишними. Да и, говоря опять же откровенно, платили мне за работу сторожем очень прилично, потому как место это было (снова спасибо папеньке) что называется «блатным»...

Я не боюсь воды. Это важно сразу уточнить, потому что иначе всё, что я расскажу дальше, можно будет списать на какую-нибудь детскую травму или банальную истерику. Но я не боюсь воды. Я буквально выросла в ней: с младенчества плавала, сперва в бассейне, потом в любой воде, освоила погружение с аквалангом, получила Мастера Спорта по плаванию, сделала это своей работой, в конце концов. У нас в команде вообще нет случайных людей, каждый знает, что может ждать на глубине, и всё равно возвращается. Мы — дайверы-спасатели...

Если честно, я никогда особенно не любила деревню. В детстве — да, но только первые пару дней. Потом наваливалась тоска, заедали комары, бесили холодная вода в тазике и этот странный запах старого дома, как будто внутри кто-то коптил стены десятилетиями. Бабушка у меня была суровая, не из тех, кто печёт пирожки и гладит по головке, так что особенно теплых воспоминаний из тех летних дней у меня не набралось бы даже на пальцы одной руки. А потом бабушка умерла. Мне тогда было 10, и я вообще плохо...

Летние ночи пахнут дымом и сосновыми иголками. Трещит привычно костер, отбрасывая искры к темнеющему небу, теплый сумрак опускается все ниже и ниже. Свет от него похож на маленького пугливого зверька, что плещется по углям, распадаясь и собираясь вновь, скрывая фигуры и лица, и оставляя только голоса. Эти голоса – по-детски ломкие, задорные – до сих пор звучат в моей голове, когда я вспоминаю то время. Больше всего в летнем лагере я любила наши «ночные огоньки», как мы называли наши вечерние посиделки у костра...

Нам говорят, что свет – это жизнь. Что в темноте таится зло, прячутся самые страшные монстры, а на свету кошмары исчезают. Свет – это безопасность от монстров. Но почему-то никто не говорит о том, что именно на свет летят насекомые, чтобы умереть в агонии. Давайте предположим, что монстры прячутся в темноте, не чтобы напугать случайного путника. Давайте предположим, что на свету, под яркими лампами и палящим солнцем живет то, что пугает даже монстров из темноты. Машина, что привезла Настасью в ту...

Я не сразу понял, когда лес стал другим. Мы всегда жили рядом с ним — не в самой чаще, конечно, но достаточно близко, чтобы слышать сов ночью и чувствовать запах хвои, если окно приоткрыто. Деревня наша была самой обычной, с полями и огородами, и «градообразующей» лесопилкой на границе леса. Все мужики рабочего возраста, кто не в егерях ходил, на той лесопилке работали, и я в том числе. Старики, конечно, говорили, что в лес без нужды ходить не стоит, и что лесопилка эта – дело нужное и прибыльное, но лес такого не простит...