Рассказы о жизни | Карина Смит

— Я больше не могу так жить, — голос Алисы дрожал, пальцы комкали край футболки. — Ты вообще замечаешь, что я существую? Лера замерла у плиты, не донеся ложку до кастрюли с супом. Сердце пропустило удар, потом заколотилось быстро-быстро. Тринадцать лет. Господи, когда её девочка успела стать такой... чужой? — Что значит "не замечаю"? — она развернулась к дочери, стараясь говорить спокойно. — Я каждый день готовлю, стираю, проверяю твои уроки... — Вот именно! — Алиса вскочила со стула. — Ты как робот: готовишь, стираешь, проверяешь...

— Анна Сергеевна, у нас проблемы с контрактом. Сингапурский офис требует полную переработку документации, — молодая сотрудница нервно теребила край блузки, переминаясь с ноги на ногу у стола начальницы. — Мы что, в детском саду? — Анна подняла глаза от ноутбука. — Ольга, вы руководитель проектной группы или кто? Решайте вопросы самостоятельно. — Но они настаивают на личном общении с вами... Анна раздраженно захлопнула крышку ноутбука. Время близилось к девяти вечера. Очередной пропущенный ужин, очередной несостоявшийся вечер с мужем...

— Валентина Сергеевна, вы понимаете, что это уже третье опоздание за месяц? — Марина Викторовна постукивала ручкой по столу, не глядя на сотрудницу. — У нас серьезная организация, а не проходной двор. Валя сжала в кармане халата мятый чек из травмпункта. Ночь без сна, температура у дочки под сорок, очередь в приемном покое — всё это сейчас казалось таким далеким. Как будто в другой жизни. — У меня ребенок заболел, пришлось в больницу... — У всех дети, — отрезала заведующая лабораторией. — Но остальные почему-то успевают и с детьми управляться, и на работу вовремя приходить...

— А вы, собственно, кто такая? — холодный взгляд молодой женщины скользнул по стоптанным туфлям Веры Сергеевны. — У нас теперь новый формат работы. Все совещания через Zoom. Вера Сергеевна машинально одёрнула старомодный пиджак. Тридцать лет в бухгалтерии, из них двадцать пять — главным бухгалтером. А теперь стоит перед этой девочкой, словно нашкодивший подросток. — Я... — голос предательски дрогнул. — Я главный бухгалтер. Была им. До вчерашнего дня. — А, — девушка небрежно кивнула, не отрывая взгляда от экрана ноутбука...

— Что значит "не приедете"? — голос Елизаветы Васильевны дрогнул, пальцы сильнее сжали телефонную трубку. — Матвей, это же день рождения твоего отца! Она стояла у окна своей квартиры на девятом этаже, глядя на россыпь огней в соседних домах. Каждое светящееся окно — чья-то жизнь, чья-то семья. Все вместе, все дома. Только её сын уже третий месяц не переступал порог родительской квартиры. — Мам, мы это уже обсуждали, — в голосе Матвея звучала усталость. — Пока ты не извинишься перед Светой, мы не приедем...

— Галина Сергеевна, вы же понимаете, что это не просто документы пропали? — Лидия Михайловна поправила очки и внимательно посмотрела на собеседницу. — Здесь замешаны совсем другие интересы. Галина промолчала, разглядывая свои руки. Тридцать лет в бухгалтерии, и впервые такое. Пропавшие документы — это полбеды. Главное — кому это было нужно. — Я все понимаю, — наконец произнесла она, — но давайте не будем спешить с выводами. Может быть, Ирина просто... — Какая Ирина? — перебила её Лидия Михайловна...

— Опять со своей шпаной во дворе торчишь? — мать швырнула на стол тарелку с остывшим ужином. — Когда уже за ум возьмешься, Витя? Он смотрел в окно, где в сгущающихся сумерках качались голые ветви старого тополя. Двадцать лет они были соседями — он и это дерево. Такие же узловатые, крепкие руки, как эти ветви, достались ему от отца. Только отец свои руки прятал в карманы дорогого пальто, а он — в карманы потертой кожанки. — Мам, я работаю. Честно работаю, — он все-таки повернулся к ней. — В автосервисе полную смену...

— Ты просто не понимаешь, как это важно, — Антон поправил галстук и отвернулся к окну. — Большая семья — это же... это же счастье. Света промолчала, машинально перебирая детские носочки. Маленькая Соня наконец уснула, а Матвей увлечённо играл в соседней комнате, изредка комментируя свои действия негромким бормотанием. — Мне тридцать четыре, тебе тридцать два. Самое время для третьего, — продолжил Антон, не замечая, как пальцы жены сжались на очередной крохотной вещице. — Самое время? — голос Светы дрогнул...

— Мам, хватит! Я не собираюсь больше покрывать его выходки, — Алина раздраженно поставила чашку на стол. Горячий чай выплеснулся на скатерть, оставляя темное пятно. — Доченька, но он же твой брат. Как ты не понимаешь? — Елена Петровна промокнула салфеткой расплывающееся пятно, не поднимая глаз на дочь. — Именно потому, что он мой брат, я и говорю тебе правду. Кирилл должен наконец повзрослеть! — Алина отодвинула стул и подошла к окну. За стеклом моросил типичный для их городка осенний дождь, превращающий улицы в серое месиво...

— Я всегда знала, что со мной что-то не так, — Алина стояла у окна, комкая в руках старую фотографию. — Почему вы молчали столько лет? Виктория беспомощно взглянула на мужа. Леонид тяжело опустился в кресло, провел ладонью по седеющим вискам: — Мы хотели как лучше, дочка. Думали, что правда никогда... — Не дочка! — Алина резко развернулась. — Я вам не дочка! Двадцать лет лжи, а теперь — "как лучше"? В комнате повисла тяжелая тишина. За окном накрапывал мелкий осенний дождь, размывая очертания старых тополей во дворе...

— Опять твой Костя над котенком издевается! — Света поджала губы, глядя в окно на детскую площадку. — Как ты не видишь, что с мальчишкой что-то не так? — А ты не лезь, — отрезала Галина, с грохотом опуская чашку на стол. — Своих детей нет, так в чужое воспитание не суйся. Света вздрогнула, как от пощечины. Сестра всегда знала, куда бить. Сжав кулаки, она отвернулась к окну, делая вид, что рассматривает облупившуюся краску на раме. Галина за спиной тяжело вздохнула. — Свет, прости. Я не хотела... — она осеклась, заметив, как напряглись плечи сестры...