Блог бородатого мужика

Александр Башмаков был первым лунным миллиардером. И единственным. Как только ракетно-космическая отрасль дошла до того уровня, когда к полётам начали допускать гражданских лиц, Башмаков собрался и переехал на спутник. Пока его «коллеги» продолжали вести консервативный образ жизни и выбирали проверенные места – Англию, Кипр, Дальний восток, острова, он заделался первопроходцем. Обустроился на Луне с большим размахом – собственный модульный дом, крытый сад, генератор искусственной гравитации и замкнутая воздушная система...

В один недобрый – практически злой! – вечер мальчик сидел дома. Речь, разумеется, идёт о том самом младшем братике, чья сестра, маленькая злая девочка, оставила свой след на машине злого дяденьки. Ох, давно это было! Мальчик немножко вырос – ещё не возмужал, но вот-вот собирался, – нахватался знаний и увлёкся механизмами. Говорил взрослым, что хочет стать инженером. Конечно же, они умилялись, смотрели на мальчика со снисхождением, произносили: «Молодец» – и продолжали обсуждать свои невероятно скучные темы...

– Я маленькая девочка, ла-ла-ла, лалала…      Маленькая девочка шла вприпрыжку – так обычно ходят все дети, у которых много энергии и мало, в силу возраста, забот. Она напевала нехитрую песенку, двигала руками, стараясь попадать в такт, и смотрела на дорогу перед собой, успевая иногда бросать взгляды по сторонам.      – Красивая, нарядная, ла-ла-ла, лалала…      Оборки, складочки, кружавчики – это понятно, таким может похвастаться каждая девочка. Главным же достоинством хлопчатобумажного...

– Ты что, не мог убрать?     Олеся провела щёткой-индикатором над полом, посмотрела на загоревшуюся жёлтую лампу, сигнализирующую о среднем уровне загрязнения, и поджала губы. Её не было какую-то неделю, а в модуле бардак и беспорядок, словно в притоне! Повсюду пятна, волосы, хлопья пыли, крошки от печенья. Тамбур покрыт тёмно-серым слоем засохшей уличной грязи. Между кроватью и стеной, в углу, валялись скомканные листы бумаги. Глядя на них, Олеся ощущала, как в душе усиливается раздражение...

Светало. Снеговичку снился сон: смородина с сахаром, свежая сдоба, счастливая семейная суматоха, смех. «Сссс!» – свистнуло снаружи. «С!» – скрипнуло сверху. – Собирайся! – сказал Снеговик. – Сейчас? – спросил Снеговичок спросонья. – Свист, – сказал Снеговик. – Сообразишь сам? Снеговичок сообразил: страх снова спустился с Сумрачного Сугроба, сумел сыскать семью снеговиков. Сильный, суровый… – … Сальный Свинтус, – сказал Снеговичок. – Сдерживай слова! След собьём – спасёмся. Снеговичок соскочил со стула, суматошно сдёрнул скатерть...

Снежинки кружили в небе, словно белые сонные птицы. Фэб протянул руки и бережно подхватил одну из них. Огромная! Она лежала на его ладонях, сверкала в лучах раннего солнца и казалась самым прекрасным творением из всех существующих на свете. Фэб с большой осторожностью поднёс снежинку к лицу и, стараясь не дышать на неё, чтобы ненароком не растаяла, принялся рассматривать совершенство природы. Его внимание привлекло какое-то шевеление: крошечный человечек стоял в центре снежинки и с методичностью заводного механизма бил выточенным из куска льда молотом по её поверхности...

Края занавески прижаты палками, подклеены липкой лентой, подпёрты книгами; дверь закрыта и снизу подоткнута тряпкой; на полу выставлены свечи – создаваемый ими свет не уходил дальше центра комнаты, и в углах помещения клубилась темнота; стержни благовоний тлели, дым тонкими нитями протянулся по всему доступному пространству, оплетал мебель, ощупывал стены. Воздух пропитало ощущение отстранённости, словно помещение пытались изолировать от окружающего мира, закрыть, не допустить внутрь никого...

Глава первая в которой рыцарь получает задание, но не торопится его выполнять И произнесла требовательная принцесса:      – А ну-ка, принеси мне то, не знаю что, оттуда, не знаю откуда, туда, где это есть, оттуда, где этого нет.      Повисла тишина. Принцесса сказала слово и, не собираясь продолжать разговор, посвятила себя важному делу – изучению барельефа на дальней стене. Она видела его множество раз, но правилам не изменила – сидела с прямой, не касающейся спинки трона, спиной, не двигалась и каждой частью тела излучала полную погружённость в выбранное занятие...

Охватившее Алексея напряжение требовало выхода. Оно свернулось клубком где-то внутри и словно оттягивало желудок непомерным весом. Его невидимые щупальца протянулись по всему телу, от их присутствия в руках и ногах возникал странный зуд – он ощущался под кожей, не имел точечного источника и избавиться от него, почесав в нужном месте, не получалось. Проблему надо было решать. Алексей подвинул невысокий стол, плюхнулся в кресло с мягкой подушкой, вытянул ноги так, что ступни оказались на поверхности стола, прикрыл глаза и приступил к сеансу терапии...

… мгновение тишины. Глядя на тела под ногами, я моргнул. Охрана нагнала нас в комнате отдыха, но не справилась с задачей, не сумела сдержать и теперь – вот ирония! – словно прилегла отдохнуть на ковре с вышитыми цветами. Люди в униформе, с закрытыми масками лицами, не отличались друг от друга ничем, даже позы – ломаные линии, в которых они замерли теперь уже навсегда, – были одинаковы в своей сути – так схожи между собой зёрна снежной крупы холодной зимой, песчинки раскалённой пустыни или капли падающей с неба воды...

День подходил к концу. Раскалённый шар солнца приближался к линии горизонта, вместе с ним тускнели цвета, разрастались тени, размывая углы и приглушая звуки. Ветер уже не набрасывался на ветви деревьев, не пытался опрокинуть рекламные щиты, покоящиеся на местами ржавых, с облупившейся краской, столбах, оставил в покое шляпы торопящихся домой, уставших после рабочей смены прохожих. Земля успела остыть, отдала полученные за день крохи тепла и словно предупреждала – этим вечером я не смогу тебя обогреть...

В конце этого тоннеля не было света, да и самого конца не было видно. Как и начала. Что за место, где оно располагалось и как отсюда выйти, – ответов на эти вопросы старуха не знала. Она просто шла куда-то и чувствовала, что с каждым сделанным шагом, куда бы он ни был направлен – вперёд, назад или в сторону, – стены склоняются над ней, давят, а их тяжёлые, недобрые взгляды буравят её из-за границы, на которой свет боролся с тьмой. Сражение шло неровно, и крошечное лучистое облачко в её руке то разрасталось, то снова съеживалось...