Писатель без книги

Сидим, никого не трогаем. У меня – запеченный лосось в соусе из авокадо, а на душе – покой и гармония, как вдруг в поле зрения влазит лицо какой-то женщины. – Молодой человек, вы чай пили? – от неожиданности я дергаюсь. Смотрю сначала на нахалку, потом – на свой чай. Тот неспешно дымится из фарфоровой чашки. Дожевывая, снова перевожу взгляд на брюнетку. Что за беспардонность. – А вы, так сказать, по какому вопросу? – Значит – пили? – умозаключает она, словно уличив меня в непристойности, хоть и не совсем понятно, откуда такой вывод...

Впереди кто-то стоял раком. Меня, конечно, это не могло не заинтересовать. Я подъехал поближе и остановился. Мужик, согнувшись, копался в траве, что-то собирая. Странно, подумал я и оглянулся. Просёлочная дорога буграми уходила вдоль берёз и железнодорожных путей к горизонту, и после копающегося мужика это – самое примечательное, что было в окружающем пейзаже. И вообще, здесь я бываю не так часто – раз, может, в месяц, – чтобы становится свидетелем раскорячившихся в траве одиноких людей. С виду – не бомж, не идиот, не заключённый...

Читаю: «Личность с высокой, иногда завышенной самооценкой. Очень индивидуальная, нуждается в ярком проявлении себя». Похоже на правду. Читаю дальше: «В работе – трудоголик. Нужно учиться отдыхать». Как с меня писали. «Есть предрасположенность к зависимостям». О да... На мягких листах коричневой бумаги, скрепленных бечевкой, написано: «Павел, 16 декабря 1987. Карта здоровья У-син». На встречу пришла девочка с карими глазами. Из сумочки она выудила какой-то небольшой приборчик, вставила батарейку, прикрепила клемму к моей правой руке и теперь водит по ладони металлическим щупом...

Что такое обесценивание ценностей? Я объясню. Это когда покупаешь себе нишевую парфюмерную воду, наносишь её на кожу, благоухаешь, как подлец, а потом СЛУЧАЙНО оказываешься в поезде, чтобы какой-то подонок, прокуренный и пьяный, сел рядом, затмив своим амбре любые потуги лучших парфюмеров Франции создать нечто незабываемое. Если бы товарищ Куркджан, положим, знал, где будет путешествовать его тщательно продуманный запах, с нотками розмарина, сандалового дерева и белого шоколада, он бы, думается, тут же ушёл из профессии в пользу уныния, отчаяния и меланхолии...

– Я вообще считаю, что человечество спасёт какой-нибудь эпичный пиздец. Я внимательно смотрю на таксиста. Обычный, каких много. Только не курит в машине и едет прилично. В общем, интересное начало разговора. – Что-нибудь должно произойти. Бомба, метеорит, коллапс. Мы же захлёбываемся в информационном говне. Наше поколение алкашей было другим. А щас – это поколение адреналинщиков. Мы едем по кольцевой, и мне становится любопытно. Я-то ведь тоже считаю, что спасёт нас только пиздец. – Океаны засрали...

Удача – тонкая субстанция на эфирном плане. Если из всего этого вам понятна только удача – не отчаивайтесь. Я объясню. Мой жизненный принцип – переходить улицу на красный свет. Раньше я сломя голову перебегал, да ещё и с закрытыми глазами. Теперь помудрел: степенно перехожу или переезжаю на электросамокате. В конце концов важно идти в ногу со временем. Очень не хочется, чтобы сопляки обзывали динозавром. Так и сегодня – на переходе толпа, все жмутся друг к другу, потеют, ждут зелёного. А проезжая часть пустая...

– Не было у меня времени заниматься твоим шпинатом! Я оглядываюсь. Женщина средних лет, крайне недовольная, настроена агрессивно. Мужчина тех же лет, так же недоволен и настроен тоже не благодушно. Помимо...

Ты можешь писать свою первую книгу, десятую книгу, можешь только начинать в музыкальной индустрии, можешь развешивать в своём лос-анджелесском пентхаусе платиновые альбомы, твои картины могут раскупать...

Какой я глупец, что всё это время неправильно носил маски! Более того, какой я глупец, что так расточительствовал и использовал их только раз! Я даже и не подозревал, как, оказывается, можно носить маски...

Не знаю, как я раньше обходился без спорта. Нет, конечно, знаю, как тут не знать: пил я, горько, регулярно пил, да так что самые заядлые алкаши с благоговейным ужасом меня сторонились. С одной стороны,...

Всё отлично – отдохнул, покатался на сноуборде, насладился тяжкой будничной судьбой писателя. Вызвал убер в ночной двор, чтобы отправиться наконец домой. Смотрю: подъехал к шлагбауму, стоит. Всё правильно – дальше его никто не пустит...

Бегу – по воде стелется пар, утки в растерянности плавают в рогозе, а голуби не понимают, куда, нахрен, подевалась зима – и вижу...