Я поставила миску на стол и присела на табурет, будто тяжесть муки легла прямо на грудь. Дрожжи ещё не проснулись, тесто лениво тянулось за ложкой, а в окне тонкой плёнкой шёл дождь. В доме было тихо, только часы на стене тикали, как капли по подоконнику. Мама стояла у плиты, грела чайник и смотрела на меня с прищуром, как смотрела в детстве, когда я возвращалась позже условленного времени. Она всегда умела ждать, но её ожидание пахло не терпением, а упрёком, и мои плечи сами собой ссутулились. — Сильно ты взялась, — сказала она небрежно, но чайной ложкой пощелкала о край чашки так, будто отбивала...