3907 подписчиков
Василий Розанов о комедии А.С. Грибоедова "Горе от ума"
Чацкий и Молчалин
С первого появления в печати в 1824 году "Горе от ума" вызвало ожесточенные споры литературных критиков. Больше всего дискуссий вызывал образ Чацкого. Наверное, все помнят высказывание Пушкина об этом герое:
А знаешь ли, что такое Чацкий? Пылкий, благородный и добрый малый, проведший несколько времени с очень умным человеком (именно с Грибоедовым) и напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаниями. Все, что говорит он, очень умно. Но кому говорит он все это? Фамусову? Скалозубу? На бале московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно. Первый признак умного человека — с первого взгляду знать, с кем имеешь дело и не метать бисера перед Репетиловыми и тому подоб.
Но пожалуй, мало кто знает характеристику, которую дал Чацкому Белинский. Несмотря на авторитет выдающегося критика, советским идеологам она очень не нравилась. Типичный либерал. Может быть, вечный спор между либералами и демократами? Почему-то "неистовый Виссарион" активно не любил Чацкого и давал ему убийственные характеристики:
И потом: что за глубокий человек Чацкий? Это просто крикун, фразер, идеальный шут, на каждом шагу профанирующий все святое, о котором говорит. Неужели войти в общество и начать всех ругать в глаза дураками и скотами — значит быть глубоким человеком? <...> Это новый Дон-Кихот, мальчик на палочке верхом, который воображает, что сидит на лошади... Глубоко верно оценил эту комедию кто-то, сказавший, что это горе, — только не от ума, а от умничанья.
А вот в оценке Молчалина критики были на редкость единодушны: "...низкий ползун, льстец и предатель коварный" (К.А. Полевой), "негодяй Молчалин" (В.А. Ушаков), "подлый ...ум" (А.А. Григорьев). Таким образом, Молчалин традиционно воспринимался критиками и исследователями литературы как однозначно отрицательный тип: лицемер, карьерист, подлец.
Традицию нарушил сначала А.С. Суворин, который сравнил Молчалина со Сперанским, а потом уже и Розанов, развивший эту мысль: он противопоставил "деловой" молчалинский ум интеллекту Чацкого как ум "действительный" уму "кажущемуся".
Розанов пишет: " Один Молчалин — мне не свой,
И то затем, что — деловой,
— и его любит скромная, застенчивая, затаенная в себе Софья. Вот две фундаментальные в типе черты, около которых все остальное — риторика и клевета. Так, о Сперанском, скромном преподавателе Владимирской семинарии, передавали тоже в 10-х и 20-х годах в Петербурге, что, будто бы, когда за ним приехала карета «взять его в Большой дом», то по незнанию и «молчалинской скромности» он вскочил на ее запятки. Чувство смеха над Сперанским в петербургском обществе сливается с чувством смеха Грибоедова над Молчалиным, сливается до подробностей анекдота. Молчалин — даже стыдно его защищать, до того в данном пункте силен Грибоедов, мощен талант его ошибки, принимая во внимание два прорвавшиеся у автора штриха, — есть тип начинающего невидного работника в государственном укладе <...>
Их ко двору не звали, во двор они не рвались, но скоро овладели всем государственным механизмом. Что-нибудь из семинаристов, упорное и тихое; третьестепенный Сперанский или третьестепенный из его помощников. Кстати, соединяющая черта: знаменитый государственный секретарь был сантиментален; он был женат на немке — случай сочетания не частый у нас — и, рано потеряв жену, никогда не полюбил во второй раз, храня какой-то культ единственной в своей жизни любви. Ведь то была пора, т. е. Сперанского и Молчалина, когда и сочиняли, и пели —
стонет сизый голубочек,
— и как-то умели это соединять с воловьей государственной работой. Мы можем представить, что эту песню пел во Владимирской семинарии Сперанский; и, с другой стороны, мы можем дорисовать, что непонятно привязавший к себе Софью секретарь Фамусова, случись ему быть секретарем у государственного человека, мог бы написать доклад, и «слогу» и содержанию которого захотел бы подражать Грибоедов.
3 минуты
6 августа