Он еще не умеет жить самостоятельно и продолжит таскать еду. Тут надо другое решать. Старейшина попросил принести ему пастуший кнут, плетеный из бараньих кишок. Он все уже решил. Наказывать непутевого сына должен отец. Перед всеми он должен преподать ему урок. Оказавшись перед мордами собак, Тагор не сможет отказаться. Тогда он покроет себя позором и рухнет в глазах собак окончательно. И надо, что бы это видели собаки дома, в тишине он опять будет гладить щенка по мордочке и оба не извлекут из случившегося урок. Тагору бы лучше начать смотреть за своим зверенышем, и вот этого всего сейчас бы не было. Самое страшное наказание не убить, а оставить жить с пережитыми воспоминаниями. И вот мое решение, - рыкнул старый пес. Ему в лапы подали тяжелый кнут Ты сам ему всыплешь плетей. Вот этим кнутом, здесь и сейчас. Сам, своей лапой. Или я это сделаю сам, а ты меня знаешь. Твоему отпрыску тогда точно не поздоровится шкура кровью изойдет, ибо он это заслужил. Или ты сам это сделаешь, и он останется жить и усвоит этот урок навсегда. Тебе решать. Ты, отец. - Тагор смутился и плотнее сжал деревянную рукоятку. Кнут был увесистым, и им предстояло отходить Волчонка. Тагор должен был ударить того, того, кого сам создал. Ему было тошно и невыносимо оттого, что придется сделать. А доверить это другим - опозорить себя и рухнуть в глазах собак. Наказания не избежать его тогда выполнит другой пес. Еще страшнее стоять и смотреть, как бьют твоего сына долго и жестоко. - Тагор сжал челюсти и подошел к своему сыну. Я должен тебя наказать здесь и сейчас. Потом ты меня, может быть, поймешь, почему я был вынужден так поступить. В том, что случилось, виноват только я один. И это расплата мне за подобное попустительство. Манук не просил пощады и не стал ползать на брюхе. Он лежал и ждал развязки молча, без скулежа и рыка, готовый уже принять уготованную ему участь. Тагор взмахнул кнутом. Первый удар пришелся Мануку на морду. Боль обожгла его, и он впервые огрызнулся на своего отца и на Тагора. Словно морок нашел. Стал бить еще сильнее, с оттягом. Кнут так и свистел над его головой. Еще никогда Манук не переживал столь сильных побоев. Конечно, его и и раньше наказывали, но все кончалось трепкой за ухо. А тут кнут буквально продирал до костей. И не спрятаться, не скрыться. Манук уже лежал пластом, перед глазами поплыли круги