545 подписчиков
После статьи о пьесе Шварца задумалась, так почему же все-таки в русской классической (и новейшей тоже) литературе я не нахожу женских образов, которым хочется подражать (брать пример)?
Я касалась этого вопроса где-то в ранних статьях, но ответа у меня до сих пор нет. Если говорить о русской классической литературе, у меня точно нет ни одного вдохновляющего примера! Ни одного...
Есть, безусловно, примеры, которые вызывают внутренний отклик, сочувствие, переживание, иногда уважение. Мне в юности импонировало душевное устроение Лизы Калитиной, мне (в отличие от Цветаевой) всегда были понятны мотивы Татьяны Лариной, героини Толстого всей шумной и пестрой толпой прошли ко мне как-то "по касательной", никто не задевал внутренне, пожалуй, немного лишь княжна Марья Болконская. Но там тоже были вопросы. Героини любимого Достоевского это отдельный разговор, по своему внутреннему обостренно-тревожному устроению, Ф.М. любил очень особенный тип женщин, который, безусловно, привлекает, но точно не вызывает желание быть на них похожими ( я имею в виду тип умной тревожно-эмоциональной экзальтированной девушки с истерическими припадками). Из этого ряда выбивается Соня Мармеладова, но она пережила такие страдания (даже чисто физические), что очень трудно отделить её горячую религиозность от ПТСР.
У Чехова никого, разве что невеста из одноименного рассказа, у Бунина никого, у Куприна никого, У Лескова никого даже среди "праведников", у Гончарова, ну, может быть немного задела Вера из "Обрыва". Из литературы двадцатого века разве что образ художницы из романа "На солнечной стороне улицы" Д.Рубиной. Да, еще мне дорог образ Любы из рассказа Платонова "река Потудань".
Что же такое? При этом, если рассматривать мужские образы, точно хотелось быть похожей и на Алешу Карамазова, и на Льва Николаевича Мышкина, на чеховского Дымова. Немного импонировал Левин у Толстого и Пьер Безухов ( с оговорками). Болконского не приняла внутренне сразу за его "не могу простить". Из литературы двадцатого века -- почти никого. Даже истеричный чеховский дядя Ваня мне ближе всех женских образов... Почему дамы из нашей русской классики не задаются вопросом о смысле своего существования?
Не могу сказать, что есть отличные женские образы и примеры для подражания в зарубежной литературе, но все же такие героини как Джейн Эйр (образ близок к Лизе Калитиной, но совсем другое) или даже странный образ Орландо из одноименного романа В.Вулф имеют некий заразительный магнетизм, они вдохновляют на действие, на какой-то творческий акт.
Попыталась проанализировать, почему же так? Ответ получается очень приблизительный -- другое отношение к человеческой личности (даже безотносительно гендерных проблем). На первый план выходят всё-таки не традиционно женские качества -- мягкость, сострадательность, жертвенность, а качества личности как таковой -- умение реализовать свои таланты, независимо от других людей строить свою жизнь, вести, а не быть ведомым. При этом полностью сохраняя очарование женской энергетики.
Понятное дело, что для многих решений героинь русской классики требуются те же мужество, стойкость и уважение к себе. Но всё равно, они буквально растворяются в героях-мужчинах. Может быть, я кого-то пропустила? Недооценила? не знаю. Напомните. :)
2 минуты
12 сентября 2024