21 подписчик
Часть 1.
Работа воспоминания и актуальность
Наша история - это фон нашего существования, это не накопление фактов, а запись того, как мы становимся теми, кто мы есть. (Фриц Перлз 1973, 76)¹
Единственное плодотворное памятование - это то, которое одновременно напоминает нам о том, что еще предстоит сделать. (Эрнст Блох 1985, 516)
Фриц Перлз, которого принято считать основателем гештальт-терапии, добился известности как своего рода контркультурный гуру на Западном побережье Америки в конце шестидесятых годов прошлого века.
Преодолевая условности устоявшейся в его время психотерапии и, безусловно, фрейдистского психоанализа, он предпринимал смелые экзистенциальные встречи с клиентами своих групп.
Его прямой стиль общения приводил к исцелению, причинял вред и, несомненно, расширял спектр терапевтического вмешательства.
Вряд ли кто-то рассматривал его появление как фигуру на фоне жизни, которая насчитывала почти 70 лет.
А ведь многие формулировки, кажущиеся поверхностными, и многие труднообъяснимые теоретические или практические подходы основывались на жизни, пропитанной опытом выживания и усвоившей огромное количество теории.
За "грязным стариком", как часто называл себя Перлз, чей внешний облик в последние годы жизни представлял собой смесь раввина, Санта-Клауса и Распутина, с кустистой бородой и нагрудным комбинезоном, и чьи похороны в Сан-Франциско в 1971 году сделали бы большую честь королю хиппи, скрывается жизнь Фридриха Саломона Перлза, родившегося в еврейской семье в Берлине в 1893 году.
Перлз обучался как невролог в крупных медицинских учреждениях и как фрейдистский психоаналитик в Берлине и Вене, самых важных международных центрах этой дисциплины в его время.
В течение нескольких лет он работал в качестве обучающего аналитика с официальным признанием Международной психоаналитической ассоциации (IPA) и должен считаться опытным клиницистом.
За популярным образом эксцентрика с Западного побережья Америки скрывается человек, который на протяжении всей жизни был представителем так называемого поколения экспрессионистов.
Он "вырос" на богемной сцене Берлина, участвовал в экспрессионизме и дадаизме и пережил поворот художественного авангарда в сторону левых революционеров.
Отправка на фронт, травмы войны, антисемитизм, запугивание, побег и холокост (the caust) - вот ключевые источники биографического влияния.
Подробное исследование жизни, прорезанной двумя мировыми войнами и эмиграцией, и ума, который был движим всеми потоками, характерными для эпохи"², внушило мне значительную степень уважения к жизненному опыту старика и подходу, который он вдохновлял.
Для меня центральные положения, теории и методы гештальт-терапии являются частью традиции европейски ориентированного культурного авангарда в Берлине³ в годы Веймарской республики.
Впоследствии они были изгнаны нацистами, и то, что покинуло Германию в 1933 году вместе с Фрицем Перлзом, было, по сути, опытом так называемого поколения экспрессионистов.
Более того, история развития гештальт-подхода как терапевтического метода является частью психоаналитической истории немецкого культурного региона, в частности, истории фрейдистского психоанализа в изгнании.
Для историков психоанализа Перлз не существует как кандидат Берлинского института, как не признается и тот факт, что в течение некоторого времени он занимал официальную должность обучающего аналитика IPA в Южной Африке.
В этом отношении настоящая книга восполняет пробел в донацистской истории психоанализа.
2 минуты
13 июля 2024