45 подписчиков
Это мой сын, и мне нужно было увидеть и настоять, чтоб он жил и учился чувствовать. Отдать в спорт, выгнать во двор, заблокировать те игры, послать в какой-нибудь лагерь с необходимостью выживания, не знаю еще что. Но я ничего этого не сделал. И теперь… я с ним разговаривал. Он ничего не понимает. Совсем. Считает, что он сам — обычный, хороший, как все. А я — плохой отец. Последнее, конечно, правда. И я просто не могу его видеть.
— Агрессия?
— Нет-нет. Скорее, как ни странно, равнодушие, может быть, опустошенность.
— Я хочу видеть мальчика.
* * *
Как ни странно, все, о чем говорил Виктор, я увидела и сама. Обида, непонимание: а чего я? Все там так пишут, вы вообще интернет читаете? Там и не такое бывает. Гораздо хуже. А он меня ударил, я даже упал, представляете?! Та девочка? Ну конечно, ей обидно. Но не только же я про нее писал. Так и пусть она про меня тоже напишет — чего же. И пускай матом, я переживу.
Переживет.
Так я Виктору и сказала.
— А я? — спросил он.
— И вы переживете.
— А можно еще что-нибудь сделать? Или уже все, поезд ушел?
— Не говорите ерунды, мальчишке 12 лет. Формирование личности у людей идет сейчас как минимум до двадцати.
— Но что же делать?
— А вот то самое, что вы говорили. Контактный спорт авторитарным порядком («будешь ходить, потому что я, большой обезьян, сказал!»), тяжелые походы (с вами, с вами, не отвертитесь!), поездки в лагеря с насыщенной витальной программой (бегать, прыгать, плавать, ездить на лошадях), любой социально-психологический тренинг для подростков — там немного учат видеть и слышать чувства другого. Если пойдет, через год повторить. Вы, жена, теща — все говорите с ним почти исключительно вот в этой навязчивой «психологической» форме: я чувствую, мне сейчас вот так, она, я думаю, испытывала вот что… Будете в процессе чувствовать себя полными дураками, но вам сейчас не до жиру, быть бы живу. Выработка алгоритма, условного рефлекса. Рассказывать о своем детском опыте. Мухам крылья отрывали? С друзьями «насмерть» дрались? О переосмыслении этого опыта теперь. Интернет жестко контролировать — не из соображений его «общей вредности», а просто потому, что надо создать сенсорную депривацию, чтобы новому опыту было куда заползти.
— Это может помочь?
— Вполне может. Но с большей вероятностью поможет то, что отец наконец-то окажется непосредственно рядом с ним, а не за перегородкой из мамы и бабушки…
— А если жена и теща опять?..
— Найдете цивилизованный способ настоять на своем.
— Да, хорошо, спасибо, я попробую.
Ушёл. Получится? Не получится?
И как быть с тем, что нынешний мир чем дальше, тем больше действительно формирует «бесконтактных» людей, почти не имеющих непосредственного — не виртуального — соприкосновения с чужими телами и душами?
Катерина Мурашова
2 минуты
12 июля 2024