16 подписчиков
Сегодня день рождения Марселя Пруста, одного из наиболее философичных писателей ХХ века. О Прусте писали не только Мамардашвили и Делёз, которых я часто вспоминаю на этом канале, но и Беньямин, Ортега-и-Гассет, Адорно, Батай, Подорога и т. д. Сам Пруст, прежде чем начать работу над «Поисками утраченного времени», находился на развилке: он не мог решить, писать ли ему роман или философский трактат. Находясь под сильным влиянием Бергсона, Пруст унаследовал его озабоченность проблематикой времени и памяти. Тем самым он оказался вписан в давнюю философскую традицию размышлений о памяти, начавшуюся с Платона, продолженную Августином и существующую до сих пор в различных memory studies.
Пруст стал так важен для философии не потому, что он исследовал память абстрактно, как это делалось многими до него, а потому, что показал наглядно, феноменологически механизмы работы (не)произвольной памяти. Вряд ли можно говорить о явной связи Гуссерля и Пруста, но Пруст во многом проиллюстрировал гуссерлианский проект. Не зря Мамардашвили в свой поздний, феноменологический период обращается именно к Прусту, находя в нём человеческие переживания, экзистирование, а не абстрактные концепции.
Переживание времени у Пруста зачастую связано с различными влюбленностями его персонажей, и любовь – это вторая тема, которая заинтересовала философов в Прусте. Экзистенциально настроенная философия пыталась осмыслить человеческие переживания в том виде, в каком они давались человеку, а не в том, в каком они должны были бы существовать. Кьеркегор работает не с чувством страха как таковым, а с библейским переживанием страха на примере истории Авраама. Пруст позволил философам ХХ и XXI веков сделать то же самое с опорой на его произведения – осмыслить чувства персонажей, находящихся в конкретных обстоятельствах, и из этого сделать значимые выводы о любви и памяти вообще.
1 минута
10 июля 2024