Не тревожьте их понапрасну. Малец теперь не скоро выйдет, а я пока шкуру прикопаю. Уже глубокой ночью, когда уже закончился сбор, торговцы уехали, а собаки разошлись по своим хижинам, Тагор вернулся в дом. Он уже закопал злосчастную шкуру и теперь в тревоге ждал своего сына. Тот не хотел показываться. Так прячут только самое большое горе. Отец переживал за него, как бы глупостей не натворил, ведь как пить дать, набедокурит. И только под утро вылез взъерошенный волчонок из опустевшего сарайчика. Что - то навсегда сломалось в нем после потери друга. Звериная ненависть уже пустила в нем свои ядовитые корни. Не стало того, кого он искренне полюбил, впервые познав силу дружбы. И у него и это отняли. Почему с ним так жестоко поступили? Сначала дарят друга только за тем, что бы его отнять. Другой помаялся бы малость, да забыл бы обо всем, но только не Манук. Он уже никогда не сможет забыть, и ему жить теперь с этой болью. Он словно замерз изнутри, и уже ничего не сможет его отогреть и вернуть прежнюю радость. Он вернулся в хижину и молча лег в свой угол. Отец не стал его тревожить. Надо дать ему время, а там, глядишь, само все утопчется. Но он словно потух изнутри и безропотно исполнял все, что скажут, Не убегал больше в горы. Он стал идеальным сыном. Но разве мог Тагор радоваться подобным переменам. Ничто не могло расшевелить Манука. Он часами неподвижно лежал на большом камне и смотрел на мир пустым взглядом. Лето в самом разгаре, а он лежит и почти не шевелится. И нет ему ни радости, ни утешения. И Тагор понятия не имел, как ему помочь