16 подписчиков
В последнее время всё чаще появляются истории о том, что из книг убирают гомосексуальные постельные сцены, сцены педофилии и прочего морального разложения. Т. е. закрашивают в книгах соответствующие места чёрной краской. Мне кажется, что подобные меры могут служить, в числе прочего, для нравственной проверки потребителей этой литературы. Вот пример.
Второй после «Мертвых душ» великой русской поэме в прозе «Москва – Петушки» предпослан эпиграф, в котором автор рассказывает о судьбе главы «Серп и Молот – Карачарово». Как известно, эта глава состоит всего из одного предложения: «И немедленно выпил». Автор объясняет, что всё остальное содержание главы он вынужден был убрать, поскольку после этих слов слов «следуют полторы страницы чистейшего мата». В первом издании содержание главы было сохранено, но автор настаивал на том, что читать её не следует. Но это приводило лишь к тому, что те, кому повезло увидеть оригинал, начинали читать поэму именно с этой главы, и ничего, кроме неё, не читали. Поэтому, во избежание подобного эффекта, автор решил сократить её до единственного цензурного предложения.
Но к чему это привело? Ведь если бы эта глава была сохранена, то читателю бы, конечно, было неприятно смотреть на матершину запойного алкоголика Венички Ерофеева, но ему в этом случае не пришлось бы придумывать самому содержание этой главы. А когда этого содержания не стало, но известно, что там был трехстраничный мат, то читатель вынужден самостоятельно придумывать, что же там было написано. И если читатель достаточно нравственен и невинен, то он вспомнит лишь четыре законодательно закрепленных матерных корня и будет недоумевать, что же там можно было написать аж на три страницы. Но если читатель будет простым грешным человеком, то он станет восполнять содержание этой главы, вспоминая не только четыре запрещенных корняответа, – он вспомнит все приставки и суффиксы, сочетающиеся с этими корнями, будет сочетать эти корни между собой и, конечно, он непременно подумает о таких выражениях, которые матом как таковым не являются, но если их произнести в чей-то адрес, то можно нанести своему визави непоправимую душевную травму.
И понимаете, в чем проблема, читатель ведь мог и не ругаться матом, блюсти чистоту речи в течение своей жизни, но сам намёк на содержание главы «Серп и молот – Карачарово» против воли заставляет человека вспоминать все эти выражения и опускаться на то моральное дно, где он впервые эти выражения услышал. Так и что хуже в этой ситуации: честно предоставить читателю оригинальное содержание и продемонстрировать уровень духовно-нравственного развития автора или, зацензурировав, заставить бедного читателя придумывать вещи, которые могут оказаться даже хуже, чем это изначально было заложено в произведение? У меня нет однозначного ответа.
2 минуты
14 мая 2024