После болезни мы с мамой не обменялись ни словом. Конечно, она со мной говорит – постоянно. А я слушаю, и мои собственные слова так и переполняют всё у меня внутри, рвутся наружу, словно стая птиц из клетки. Но выхода не находят. Дверца заперта. Болезнь полностью изменила меня, хотя мне долго казалось, что я осталась совсем прежней. И я даже злилась, что другие этого не понимают. Устраивают трагедию. Плачут. Ну подумаешь. Вот же она я. Уже не прикована к кровати. Могу играть. Румянца нет, это правда. Мама всегда любила мой румянец. Но это ведь совсем не главное в маленькой девочке, верно? Тем...