18 подписчиков
Очевидно, что повышенное внимание к институту собственности у республиканцев связано не с вопросом эффективного использования ресурсов, а с тем, что собственность является необходимым условием свободы. Именно она обеспечивает возможность добровольных отношений, позволяет добиваться независимости (в том числе — в суждениях) и взращивает культуру личной ответственности. В конце концов, как справедливо отметил Родион, только собственность открывает для человека возможность проявлять такую добродетель, как щедрость.
В колхозе, как известно, всё принадлежит всем вместе и никому в отдельности, что приводит к появлению «распределителей», выступающих от имени этих «всех». Главный такой «распределитель» вам хорошо известен — наше «любимое» государство в лице самых разных «слуг народа». В реальности же слуги — это как раз все остальные, условные держатели (а не собственники) того, что им позволит иметь император / налоговый офицер / очередной доносчик из «общественного движения в защиту традиционных ценностей». А чтобы пользователи помнили об условности своего положения, существуют налоги, которые ещё Фредерик Бастиа ёмко окрестил ничем иным как грабежом по закону.
В общем, если собственность не уважается, то все другие права становятся пустым звуком: хоть свобода слова, хоть свобода передвижения. Только собственность позволяет выражать свои предпочтения — кого захотел, того и впустил в свой дом / нанял на работу / устроил вечеринку с дресс-кодом по душе. Распоряжение собственностью не требует оправданий перед третьими лицами. По существу, собственность — это и есть общественное саморегулирование, противоположное властно-распорядительному регулированию.
Проблема в том, что в современном мире публично всё. «Мы ничего "частного" не признаём», — описывая социалистическую реальность, Ленин ненароком озвучил тайну всей государственной системы. То есть публичная власть и частная собственность находятся друг от друга в обратно пропорциональной зависимости. Где больше одного, там меньше другого. Но при этом сама история возникновения собственности напоминает, что она есть средство и условие для свободы, но никак не самоцель. По крайней мере, для уважаемых нами греков и римлян.
Эта история довольно подробно описана в «Гражданской общине античного мира» Фюстеля де Куланжа. Идея собственности возникает не вследствие её экономической эффективности или неизбежности — она коренится в древних религиозных верованиях, например, в культе домашних богов. У каждой семьи был свой очаг и свои предки, которым могли поклоняться только члены данной семьи — это было её собственностью. Бог семьи желает иметь собственное обиталище и, раз поставленный, не может менять место — так семья прочно прикрепляется к земле и отсюда же вытекает тесная связь между семьёй, очагом и почвой. Очаг должен был иметь постоянное место — и с этим связано строительство домов и межевых оград, заходить за которые чужакам воспрещалось. Греки говорили, что именно очаг и научил людей строить дома. Собственность оказалась необходимым условием для поддержания семейного культа. Из чего, кстати, следует, что, собственность и её неприкосновенность напрямую связаны с защитой истинно семейных ценностей. Поэтому совершенно неудивительно, что по сей день для здорового консерватора эти категории идут через запятую: семья, собственность, оружие.
«Есть ли что-нибудь более святое, более ограждённое всяческими религиозными запретами, чем дом любого гражданина? Здесь находятся алтари, очаги, боги-пенаты, здесь совершаются религиозные обряды, священнодействия, моления; убежище это настолько свято для всех, что вырвать из него кого-либо запрещено божественным законом»,
— подытожил в своё время Цицерон.
И как бы саркастично ни звучал девиз «собственность или смерть», рисующий в воображении карикатуру с воинственными мещанами или кадры из «Золотой антилопы», он серьёзнее чем кажется. Собственность — опора свободы. Именно поэтому и только поэтому она достойна максимальной защиты и наших с вами о ней дум.
15 апреля 2024