«На деле, однако, любой, кто начинает посещать психотерапевта, практически сразу же сталкивается с ограничениями, которые создает для нас язык. Так происходит и с моим собственным психоанализом. Хотя я говорю свободно и могу рассказать интересные истории, я быстро осознал, насколько тяжело глубоко ощущать свои чувства, одновременно делиться ими с кем-то другим. Когда я устанавливал контакт с самыми сокровенными, болезненными или обескураживающими моментами своей жизни, передо мной зачастую вставал выбор: я мог либо сосредоточиться на повторном мысленном переживании сцен из прошлого, позволив себе почувствовать то, что я чувствовал тогда, либо мог последовательно и логично изложить воспоминания своему психоаналитику. Выбирая второй вариант, я быстро терял контакт со своим «Я» и становился сосредоточенным на его мнении о том, что я ему рассказывал. При малейшем намеке на сомнение или осуждение с его стороны я тут же закрывался, переключая свое внимание на то, чтобы вновь добиться его одобрения.»