50 подписчиков
Твои люди, родная деревня.
Лет тридцать назад тихо состарился и незаметно ушел из жизни человек по прозвищу Шӑкӑль. С людьми общался редко, новых знакомств не заводил, был немногословен. На вид ему было лет семьдесят. Люди про него говорили всякое, чаще плохое, мол, отсидел много лет в тюрьме, был предателем и полицаем во время войны. Когда я иногда проходил по той улице, то часто видел, особенно летом, как он сидит на скамье перед своим домом с трубкой во рту. Однажды, мне показалось или он точно поманил мне рукой, я все же решился подойти к нему. Попыхивая своей трубкой и выпуская клубы дыма сквозь косматую бороду, он указал мне рукой на место рядом с собой. На разделенном десятком морщин лице его резко выделялись разорванные пополам ноздри, и, дым, выходя из них, как бы раздваивался. С первого взгляда, это было и жутко и безобразно, и не привыкший к подобному человек, сразу отводит глаза в сторону. - Вижу тебя часто, почему не заглянешь, родственники мы с тобой, все- таки. Мать разве не говорила, что дядя я ей? Эта новость меня ошеломила и посидев около бородача с минуты две, я ляпнув первое, что пришло в голову- я с предателями не разговариваю- постарался скорее смыться восвояси. Вечером, оказавшись дома, я расспросил маму об этом человеке все, что она знала. Оказывается, он действительно приходился мне двоюродным дядей по моей бабушке Пелагее. Звали его Углев Федор Иванович. Когда началась война, он, как и все, ушел воевать. Ушел и пропал без вести. А вернулся только в 1946году. А по селу уже ползли слухи о его предательстве и службе фашистам. На этой почве на него постоянно наезжали мужики-колхозники, и, часто все заканчивалось потасовками. Одна из таких драк закончилась смертоубийством. Работал в те годы в какой-то должности Атрашкин Василий по прозвищу Мурат. Так вот, с этим Муратом то дед Федор и сцепился во время одной пирушки, где тот при народе заявил, что сидеть с и пить с врагом народа и предателем не желает. Сцепились в драке, и в пылу борьбы Мурат откусил у Федора половину носа. Взбешенный Федор побежал домой, схватил ружье и настиг обидчика в его дворе. Тот успел закрыть ворота, но сквозь щели в досках его было видно. Туда он и выстрелил с обоих стволов. Еще лет пять назад эти ворота стояли, и в них была видна обгорелая дыра. Выстрел оказался смертельным, деда Федора посадили. Надолго. С тех пор его так и прозвали - дед Шӑкӑль. Теперь, когда я уже знал, кое-что из его биографии, мне стало интересно узнать больше, и, однажды я напросился к нему в гости. Вот, за бутылочкой водочки он мне все и рассказал. А, я все написал и вам теперь пересказываю. А, было так. И, кстати, все, что он мне рассказал, было правдой и через много лет подтвердилось официально. А, тогда он показал мне фотографии тех лет и мест где воевал. В 1941 году он ушел на войну и стал артиллеристом. В конце года, в самый раз перед Октябрьскими праздниками его полк попал в окружение. Полтора месяца, до конца декабря их продержали в большом полевом лагере, откуда с пятью товарищами ему удалось бежать и прибиться к партизанам. Отряд назывался «Искра» действовал в составе большого соединения под общим названием «Разгром». Командиром отряда был Дерябин, комиссаром Щербаков, начальником штаба - Львов. Фамилии запомнились хорошо, потому, что именно они его и проверяли. Отряд практически все два года до 1944года действовал в Ьелоруссии в лесах около городишка Смолевичи. Федор командовал единственной полковой пушкой и тремя приданными к ней бойцами и лошадью. Так провоевали до конца 44-го года, до прихода наступающих частей Красной Армии, и целиком влились в нее. Уже заканчивая освобождать Польшу, Федору Ивановичу не повезло, как он сам мне говорил, его ранило осколками мины в руку и ногу разом. Госпиталь. И, домой. А, дома, сами прочитали, что его ждало дома. Тюрьма и горькое возвращение.
3 минуты
10 января 2024