Найти тему
261 подписчик

Владимир Бондаренко


Поэт Большого Стиля

о протестной поэзии Юнны Мориц

Пожалуй, это последний из значимых поэтов России двадцатого столетия, продолжающий творить и сегодня. И всегда — наперекор всем. Всегда — в черном списке у любой власти. Этакая Черно-Мориц. Юнна Мориц всегда чувствовала себя чужой на пиру любой из элит. «Никакую паутину / исступленно не плести, / одиночества картину / до шедевра довести!..» Может быть, это и спасало ее поэзию, которую она воспринимала как важнейшую часть жизни. Вот уж кто не согласится с представлением, господствующим на Западе, что поэзия — это некая игра для ума или развлечения, что поэт — некий специалист, овладевший некой профессией. Нет, поэзия способна переименовать, переделать, возвысить мир.

Вот она и борется за светлый мир с давних шестидесятых годов ХХ века. Но как-то сразу же, с киевской юности попав в «дурную кампанию» непослушных поэтов, от Пушкина до Блока, от Лермонтова до Пастернака, она при всех своих возвышенных идеалах при всех властях пребывала и пребывает в «черных списках». Казалось бы, совсем девчонкой отправилась плавать по Арктике на ледоколе «Седов», побывала на Новой Земле и Мысе Желания, но арктическая суровая жизнь лишь усилили её независимость.

В 19 лет выгнали из Литературного института, «за нарастание нездоровых настроений в творчестве», хорошо еще при поддержке Николая Тихонова в 1961 году выпустили в Москве первый сборник стихов «Мыс Желания», но уже в 1962 году занесли молодого поэта в самые «черные списки» за стихи «Памяти Тициана Табидзе».

На Мцхету падает звезда.
Уже не больно ей разбиться,
Но плачет Тициан Табидзе.
На Мцхету падает звезда.

Но, с другой стороны, тогда же, с юности пришло признание и поэтов, и читателя. Познакомившись с этим стихотворением, Анна Ахматова стала воспринимать Юнну Мориц наряду с И. Бродским, как равных себе поэтов. Впрочем, Юнна Мориц не унывала, она сразу же нашла своего такого же непослушного читателя. И потому «И в черных списках было мне светло»:

Я десять лет не издавала книг,
Но не рыдала, что «сижу в опале».
В какой опале, если ни на миг
Ни я, ни мой читатель не пропали?!.

Юнна Мориц всегда весело сочиняла свои слова: «любли», «гдетство», «гдерево»,"гденьги", «кастрюлька-ядоварка», сама красочно разрисовывала свои стихи. А потом её стихи легко укладывались в знакомые всем песенки. Но чего у неё никогда не было — это отстранения от своей страны, своей родной природы, от простых людей. Булат Окуджава как-то посвятил её прекрасное четверостишье:

Юнне Мориц

Среди стерни и незабудок
не нами выбрана стезя,
и родина — есть предрассудок,
который победить нельзя.

Вот это непобежденное чувство родины и помогало Юнне переносить все травли и «черные списки». Она явно не вписывалась ни шестидесятнический евтушенко-ахмадулинский настрой, ни в диссидентствующую культуру, четко обозначив свои позиции для всех тех, кто предлагал Юнне покинуть нашу страну. Западный мир явно её не прельщает:

Все там, брат, чужое,
не по нашей вере.
Не по нашей мере
окна там и двери…

Но всего чужее —
страх чужой при мысли,
что у них на шее
мы с тобой повиснем.

Она ощущала себя русским поэтом, и никаким другим, органической частью русской культуры. Если для чиновников, и советских, и антисоветских, Юнна Петровна всегда была какая-то чужая, то для своего Читателя с большой Буквы, она была родной, своей, от 5 до 500 лет. Когда Юнну Мориц как-то спросили, что это такое — быть русским поэтом? Она сразу же ответила:

"…А что значит быть русским ученым, русским путешественником, русским архитектором, художником, артистом, русским врачом, философом, русским лесом, русским облаком в русском небе?.. Лично для меня это значит — быть Поэтом. Человек, вписанный в колесо (вниз головой!), — таков поэт в одном из образов классической древности. В этом античном взгляде на природу поэта есть нечто абсолютно русское. Язык русской поэзии в колесе русской и всемирной истории… Естественно, я — русский поэт. За что и переведены мои стихи на множество европейских, и не только европейских, языков. «

Я высоко ценил её стихи во все времена, детям своим покупал
3 минуты