Старшина Иван Ермаков задержал дыхание и плавно выбрал спуск. Гулко ударил выстрел, приклад старенькой мосинской трехлинейки толкнулся в плечо. Темная фигурка впереди нелепо взмахнула руками, когда винтовочная пуля настигла ее, сделала несколько неуверенных шагов и во весь рост растянулась на грязном снегу, перепаханном танковыми гусеницами и разрывами снарядов. Ермаков передернул затвор. Дымящаяся гильза отскочила вправо, добавившись к целой россыпи своих товарок, лежащих под ногами старшины, и зашипела на снегу. – Получите, гады, – сквозь зубы сказал старшина и опустил винтовку. Больше стрелять...