4912 подписчиков
Айлин испытала дежавю, она будто снова увидела жонглёра, ловко подкидывающего цветные шарики.
– Костя, по-твоему, мне до сих пор восемнадцать? Почему ты всё ещё пытаешься повесить эту лапшу на мои уши? Другую музу себе найди. Идеальную. Или не идеальную. Но дуру – точно.
– Оставь уже своё упрямство! Ты уверена, что мы сможем друг без друга? Мы слишком связаны. Ты любишь, и я люблю, я хочу, чтобы ты всегда была рядом. В театре, в сердце, в моей жизни.
– Костя, прошу, отпусти меня, – тихо попросила Айлин.
– А ты в своём эгоизме подумала, что я не могу тебя отпустить? – Он сверкнул стальными от ярости глазами.
– Отпусти, или я сама уйду. Мы не сможем работать вместе, – устало сказала Айлин.
– Сможем, если ты успокоишься и вернёшься ко мне. Я тебя не отпущу.
Если в театре Айлин ещё старалась держать лицо, то дома, едва переступив порог, падала на стул и часами смотрела, как старые часы на стене отсчитывали секунды. Стрелки тикали, отбивая ритм, подходила мама, пыталась поговорить, обнимала и целовала её, звала ужинать, Айлин что-то отвечала и даже что-то ела, но потом снова застывала, смотря, как стрелка часов двигалась по кругу. Она ещё больше похудела и стала похожа на свою тень. Из санатория вернулась бабушка и тоже пыталась вывести внучку из депрессии.
– Алёна, сколько можно так мучиться?
– Не знаю, мне плохо. Не могу ходить в театр, не могу видеть его, сердце рвётся на части. И без театра не могу.
– Тогда подумай о том, чтобы уйти в другой театр.
– Кому я там буду нужна?
– Если ты на сцене только благодаря Васильеву, а не своему таланту, значит, ты изначально выбрала неправильную профессию. – Голос бабушки посуровел. – Посмотри на меня и маму – мы академики в отрасли, где женщин почти нет. И ни один мужчина нам в этом не помог, а сколько их пыталось помешать? Или ты думаешь, только в театре существуют интриги? Ты такая же трусиха, как твой Васильев. Тогда возвращайся уже к нему, хватит нам с Машей душу рвать. Живи, как жила.
Алёна вскочила, бабушка, отвернувшись, подошла к старому буфету, зазвенела стеклянная дверка, в кухне запахло лекарством. На шум вышла Мария. Она посмотрела на бледную дочь, остановила трясущуюся руку Валентины и сама отмерила капли.
– Ну зачем ты, мама? Тебе нельзя нервничать. А ты, Алёна, и правда, решайся уже на что-то. Или возвращайся к Васильеву, или уходи из театра.
2 минуты
7 сентября 2023