Слава Богу, Лев Николаевич Толстой не всегда и не во всём был прав. Его критика церкви и христианства в частности была направлена не на учение Христа, а на искажение этого учения в практике церковной и, само собой, светской жизни. Осуждать Льва Николаевича за это не подымается рука, поскольку практика церковной жизни (не говоря уже о светской) на самом деле была "ниже плинтуса". Но если посмотреть на весь исторический путь христианства, порядка, о котором печалился Лев Толстой, не было, начиная с 325 года (если мне память не изменяет), когда византийский император Константин издал указ о преследовании инакомыслящих, то есть всех, кто не признаёт Христа. И это впоследствии послужило поводом и к инквизиции, и к молоту ведьм, и к нашему православному расколу, и к уклонениям в секты и ереси. Константин своим указом перечеркнул утверждение апостола Павла о том, что "надлежит между вами быть разномыслию, чтобы открылись искусные". Упразднялся главный принцип развития общества - диалог, дискуссия. Не желающая просто так, по указу императора, признавать Христа часть (и немалая) тогдашнего общества, ушла в оппозицию, что привело в итоге к крестовым походам, разделению Церквей, и наконец к мировым войнам, и длится по сей день. Вопросы в перво-христианской церкви решались не голосованием, а единомыслием. Ни одного решения не принималось, пока не приходили к единомыслию путём убеждения несогласных. Эта форма решения важных вопросов существовала в наших селах до самой революции. Для решения их собирался мир (сход сельчан) и решение принималось только после того, как удавалось убедить несогласных. Если же этого не удавалось, решение не принималось. Но это долгий разговор...