5656 подписчиков
Девочки, ну даже непонятно с чего начать. Как вы уже знаете, в Екатеринбурге арестован некий Эван Бершкович, аккредитованный в московском корпункте Wall Street Journal. Человек поехал туда для того, как сообщают одни, написать репортаж о ЧВК “Вагнер” (понимаем, очень важная для ключевой деловой газеты США тема). Как сообщают другие, он поехал туда для того, чтобы неформально изучить екатеринбургские оборонные предприятия. Прямо скажем, странное редакционное задание, учитывая всю, хм, ситуацию.
Взяли Бершковича за шпионаж. И все тут такие: “Аххх, да как же это можно. Ну какой из него шпион. Он же журналист. Он так любит Россию”. Любовь — понятие вообще странное и не всегда верифицируемое. И очень удобное. Чуть что: “человек очень ЛЮБИЛ Россию, он не мог!”. С биографией чуть больше понятно, чем с любовью. С 2010 по 2014 учился в Боудуэйн Колледж, играл в футбол. Первое место работы — научный сотрудник Princeton in Asia — фонд, предоставляющий стипендии для студентов Принстона, желающих поучиться в Китае. От России, правда, далековато.
Потом трудился пару лет в NYT, где раз в месяц (а то и в два) сидел на разборе “пятничной почты” и написал две заметки. Одну про Роллана Гарроса, вторую про гольф. Ничто не указывало на любовь к России, впрочем, возможно она была в сердце? Кто знает. И сразу после этого — с 2017 по 2020 — три года работы в The Moscow Times (где за это время было написано около 100 материалов на русском и английском языке — где-то по одному материалу в две недели, что, прямо скажем, весьма расслабленный график), но почему-то писать он начал с 2019 года (вероятно, стажировался). Степени какой-то прям большой любви к России или стремления как-то глубоко погрузиться в российскую повестку в этих материалах обнаружено не было.
После (отработав год в AFP) перешел в WSJ и прямо с порога кинулся писать про боевые действия на Украине и про разорванную в клочья российскую экономику. За почти полтора года в газете — около 120 материалов, подготовленных строго по повестке вашингтонского обкома. Впрочем, на шпионаж это не тянет. Максимум на пропаганду, но кого этим сейчас удивишь. Удивляет другое. Все материалы Эвана (по крайней мере в WSJ) — это компиляция украинских источников и выдержек из российского телеграма. То есть крайне непыльная работенка, за которую в иные годы Арам Ашотович Габрелянов мог с лёгкостью прилюдно освежевать прямо в репортёрской.
И тут, внезапно, в разгар боевых действий, новостник из WSJ едет в военно-промышленный центр, Екатеринбург, делать “материал с места” о российской военке. Версия о том, что там он собирал информацию о “Вагнере”, честно говоря, не выдерживает критики: можно подумать, что в Екате, куда лететь два часа, к ним какое-то принципиально другое отношение, чем, даже, в Питере. И вот это вызывает больше вопросов, чем тех ответов, в которых нам, как обычно, предлагается, под традиционное #требуемосвободить поверить на слово.
А все категоричные разговоры о том, что журналист не может быть шпионом — это, простите, в пользу бедных. Может. Еще как может. Потому что это просто очень удобно.
2 минуты
30 марта 2023
168 читали