61 тыс подписчиков
Отверженные. Франция, 1972. Режиссер и сценарист Марсель Блюваль (по роману Витора Гюго).
«Марселю Блювалю, режиссеру «Отверженных», в чем-то повезло. Ему довелось экранизировать всемирно известную книгу — более ста лет ее читают на всем земном шаре.
Согласно старой французской традиции, в наименованиях различных обществ и даже газет употребляется слово друг: революционер во Франции — зачастую друг народа, поклонники какого-либо писателя — это друзья Эмиля Золя или братьев Гонкур. Можно сказать, что Блюваль так или иначе адресовался своей картиной к «Обществу друзей романа «Отверженные», был главным организатором очередного заседания. Собрание обошлось без напыщенных речей, без истового поклонения, оно скорее походило на мирную беседу в кругу своих. Его участники сосредоточены в себе, прогоняя в воображении череду эпизодов и образов любимой книги. И лишь, порой кто-нибудь отзовется: «А помните вот это место?..»
Марсель Блюваль взял на себя роль того, кто отзывается. В соответствии с этим он выдержал картину в стиле таких напоминаний, выхватив одну сцену отсюда, другую — оттуда, укладывая иногда несколько десятков страниц текста Гюго в минутный кадр.
Так серией моментальных картинок является жизнь Вальжана до того времени, как он поселился с Козеттой на Западной улице. С одной стороны, режиссер мог обращаться к читательской памяти. С другой — телеграфная краткость, возможная благодаря широкой известности книги, очень коварна и таит в себе ловушку для художника.
В XIX веке писали по-особому: так теперь не пишут. В книгах того времени (и у Гюго, в частности) подкупает неторопливая обстоятельность, уважительное отношение — даже не к читателю, а к действующим лицам и событиям романа. Самую незначительную личность, появляющуюся только в одном-двух эпизодах, описывали тщательно, не жалея места. События изображали столь же подробно, не упускали ни одной детали, могли остановить ход повествования, чтобы высказать накопившиеся мысли по поводу.
Достоевский, поклонник «Отверженных», отмечал в одном из писем: «Виктор Гюго, которого я высоко ценю как романиста... хотя и очень иногда растянут в изучении подробностей, но, однако, дал такие удивительные этюды, которые, не было бы его, так бы и остались совсем неизвестными миру. Вот почему, готовясь написать один очень большой роман, я и задумал погрузиться в изучение — не действительности, собственно, я с нею и без того знаком, а подробностей текущего».
По замыслу Гюго, книга должна была стать центральным звеном трилогии: «Собор Парижской богоматери», «Отверженные» и «Труженики моря»; основная мысль трилогии — борьба человека с судьбой в трех ее разновидностях: борьба со стихией суеверий, борьба со стихией социальной, борьба со стихией природы. Благодаря подробностям текущего, отступлениям, деталям изображенная среда действительно предстает как стихия—то бурлящая, то медленно текущая, то вздымаемая вихрем истории. Существование человека в этой стихии, по словам Гюго, подобно таинственной глыбе, которую мы пытаемся как можно искуснее обтесывать и называем нашей жизнью. Попробуйте удалить подробности текущего, и останется голый костяк событий.
Картина Марселя Блюваля часто оказывается в опасной близости к такому костяку, а порой приобретает черты полного с ним сходства. А оттого теряет в драматизме.
По воле авторов центральным героем телевизионной картины стал не Жан Вальжан, а юный Мариус Понмерси (актер Франсуа Мартуре). С него начинается повествование, им завершается, через Мариуса вводятся в фильм остальные действующие лица. Он избран кинематографистами в качестве проводника по миру литературного первоисточника, и выбор этот не кажется самым удачным" (...). (Валентин Михалкович. Обращаясь к читательской памяти // Советский экран. 1974. № 14. С. 4-5). Окончание этой рецензии здесь: dzen.ru/...3d7
3 минуты
14 апреля 2023