[Ликург] вывел из употреб­ле­ния всю золотую и сереб­ря­ную моне­ту, оста­вив в обра­ще­нии толь­ко желез­ную, да и той при огром­ном весе и раз­ме­рах назна­чил ничтож­ную сто­и­мость, так что для хра­не­ния сум­мы, рав­ной деся­ти минам, тре­бо­вал­ся боль­шой склад, а для пере­воз­ки — пар­ная запряж­ка. По мере рас­про­стра­не­ния новой моне­ты мно­гие виды пре­ступ­ле­ний в Лакеде­моне исчез­ли. Кому, в самом деле, мог­ла при­пасть охота воро­вать, брать взят­ки или гра­бить, коль ско­ро нечи­сто нажи­тое и спря­тать было немыс­ли­мо, и ниче­го завид­но­го оно собою не пред­став­ля­ло, и даже раз­би­тое на кус­ки не полу­ча­ло ника­ко­го употреб­ле­ния? Ведь Ликург, как сооб­ща­ют, велел зака­лять желе­зо, оку­ная его в уксус, и это лиша­ло металл кре­по­сти, он ста­но­вил­ся хруп­ким и ни на что более не год­ным, ибо ника­кой даль­ней­шей обра­бот­ке уже не под­да­вал­ся.