1 подписчик
Если Европе и удастся минимизировать проблемы от энергетического кризиса, экономические и финансовые риски на этом не уходят. Снижение маржинальности бизнеса должно в перспективе 1-3 лет оказать негативное воздействие на инвестиционный потенциал, т.е. снизить валовый объем инвестиций в экономике. Как и в какой пропорции? Это отдельный анализ.
Судя по данным на конец 2022, Европе удалось сохранить промышленность – каскадного коллапса не произошло. Лишь 12-15% в структуре добывающей и обрабатывающей промышленности находится в режиме «свободного падения», 20% управляемо снижается, 40% плюс-минус стагнирует и 25% растет, причем растут отрасли с высокой добавленной стоимостью.
Динамика разнонаправленная, но говорить о масштабном кризисе пока не приходится.
В связи с тем, что экономика Европы в высшей степени диверсифицирована, работают естественные демпферы поглощения «избыточного негативного возмущения», а чем выше глубина переработки, тем ниже доля первичного сырья в структуре конечной стоимости. Это и позволяет балансировать издержки общеевропейского бизнеса.
Можно долго и подробно описывать структурные проблемы в Европе, но большая часть из этих проблем носит долгосрочный и глубинный характер, как например, фактор демографии, структура и качество рабочей силы, падение производительности, эффект деглобализации, торговых войн, затухание импульса технологического развития и структурной трансформации экономики.
Однако, главная проблема в 2023 – это долговой кризис, который выражается в росте стоимости обслуживания (скорость роста ставок максимальная за 42 года), в нарушении механизма рефинансирования (доступ к капитулу имеют только государство и высоконадежные крупные компании) и в интегральном ужесточении финансовых условий.
В целом, способность в доступе к заемному финансированию снижается во всех развитых странах и тут начинает работать механизм финансовой сегрегации, отсечения заемщиков по качеству. Это и есть главное отличие сверхмягких финансовых условий от жестких. В первом случае доступ к капитулу получает любой шлак, во втором случае наиболее надежные заемщики.
В условиях жестких финансовых условий в первую очередь слетает перекредитованный, токсичный и убыточный бизнес и далее по уровням выше, подбираясь к самым надежным. Поэтому, чем более жесткие финансовые условия, тем выше доля отсечения бизнеса от финансирования.
Тут всплывает чисто европейская проблема. Если США и Япония консолидированы, в Европе ярко выраженная экономическая и финансовая раздробленность, где Германия и Франция имеют высшую способностью к привлечению денежных потоков, тогда как периферия, а в особенности страны Восточной Европы практически лишены способности привлекать финансовые ресурсы в условиях кризиса доверия.
Это может спровоцировать политическое, социальное напряжение в Европе, как было в ограниченном проявлении в 2010-2012, когда бушевал первый эпизод долгового кризиса. Сейчас будет сложнее. Уровни долгов выше, противоречия и дисбалансы шире, что актуализирует дезинтеграционные процессы.
В 2022 казалось, что энергетический кризис станет суперфактором, спусковым крючком для реализации жесткого варианта кризиса, когда одновременно и в одном месте накладываются негативные процессы различного характера и степени воздействия.
В 2023 этот сценарий не реализовался в исходном виде, но запас прочности стал однозначно ниже, т.к. ресурсы были истощены в рамках компенсации энергетических издержек. Вот как это истощение отразится в условиях долгового кризиса? Хороший вопрос!
#Европа #кризис #энергокризис
-------------------------------------------
По вопросам доверительного управления пишите в личные сообщения сюда 👉🏻 @Pasynkov1969
3 минуты
23 января 2023