Найти тему

Алексей Державин

Как это было...
Рассказ
   Это было в далеком уже 1996 году. Было хорошее и, можно сказать, жаркое лето. Тогда не было еще мобильных телефонов в таком количестве как сейчас. Были, конечно, какие-то коробочки с антеннами, но у очень "непростых" людей. Люди криминального вида постоянно их держали у виска и раскрепощенно что-то втолковывали контрагенту по ту сторону связи. Нам эта забава была недоступна. А любой звонок по городскому телефону был одновременно и обычен, и загадочен - кто это там звонит? Что хочет? и так далее... Вспоминаю, что определитель номера уже был. Но у меня он работал с перебоями. Так что загадка звонка оставалась. И вот раздался звонок. Я только что вошел в комнату - приехал из загорода. Беру трубку, а мне и говорят, мол, вы такой-то, такой-то? Да, говорю, такой-то. Художник? Да, говорю, художник. Рисовать умеете? Это смешно, говорю, - немного да. Вы-то нам и нужны - отвечают. А что случилось? - спрашиваю. Ничего особенного, говорят, - решили книгу издавать. Булгаков, "Мастер и Маргарита" - читали? - Слыхал!- отвечаю. Вру, конечно, читал раз пять, но разговор пошел по "особой лесенке" и что будет дальше еще не понял. Голос говорившего был глуховат и неопрятен. Я представил этого человека. Почему-то все время выплывал в сознании мужик в импортной "турецкой" одежде с Чиркизона с коробочкой при антенне в руках. Может даже через эту коробочку и говорил со мной. Однако, был вежлив, как мог. Договорились встретиться и обсудить "дело"... У него был офис метров 100. В центре Москвы, в бывшем райкоме партии. Там еще висели характерные золотистые, плюшевые, тяжеловесные, как решения партии, занавески. На столике у импортного кожаного дивана стоял "неубиваемый" графин с водой - свидетель бесконечных заседаний и выступлений с трибуны партии. Сам человек, как ни странно, был вовсе не криминал, а не сложившийся интеллигент, бывший парт аппаратчик. Совершенно искренне задавал мне вопросы, показывая и свой интерес к затее, к моим художественным возможностям, и удивительную профанацию дела. Он организовал на уже добытые деньги, мани, бабосы, лаве - как он попеременно их называл - свое книжное издательство и очень хотел удивить мир книгами в кожаных переплетах. На столике с графином лежали пару томов Брокгауза и Ефрона. В детстве у дедушки в огромном книжном шкафу стояли такие же 88 штук. Я просто улетал, когда мне разрешали смотреть эти "волшебные" книги. Там были тончайшие рисунки подводного мира, разрез паровоза, слоны, жирафы и племена с бумерангами. Вся красота и сложность мира конца 19 века, как его понимала наука. Но главное, они были отлично переплетены, сброшюрованы. Их было приятно держать в руках. У них были пахнущие кожей корешки. Они были тяжелые, но приятной художественно-интеллектуальной тяжестью... Лежали и другие старинные книги. Что-то французское. Тоже красавицы. Кожаные, с золотом и серебром. Тисненые. "Вот это мы и будем делать," - сказал бывший парт аппаратчик. Кстати, коробочка с антенной у него была. Была и машина BMW - большая и дорогая. Секретаршей была сильно длинноногая молодая женщина. Красивая. Приносила кофе, уносила книги, приносила бланки договора, уносила пепельницу. Я не курю, но партиец курил как паровоз. Красивая секретарша была выше своего начальника. Ему это нравилось. Вон, мол, какой лошадкой управляет. В разговоре на мое одно замечание издатель сказал, что тоже ему говорит его жена, а вот он считает иначе. Я пошутил, что жену надо слушать. В этот момент секретарша, которая что-то опять принесла, как-то притормозила и быстро, с еле заметным неудовольствием, посмотрела на хозяина. Тот ничего не заметил, но заметил я. После оказалось, что длинноногая красавица - это его жена. Вот ведь, на секретарше сэкономил мани, бабосы и лаве. "Мастер и Маргарита" роман явно не про эту крепкую московскую семью... Делал я иллюстрации два года. Сдал прямо 16 августа 1998 года в день "ПОТОПА", когда рубль упал со скалы доллара и разбился на тысячу маленьких рубликов. Московский наш "Сытин" рвал и метал. Не хотел платить остатки гонорара. Но взял себя в руки и деньги отдал. Он, ч
3 минуты