1 подписчик
«Между актов» В.Вулф. Кривое зеркало. Часть 1
Засилье быта, рутинизация жизни. Вечернее обсуждение сточных труб «под шелест сада в открытых окнах». И докучное для мужского слуха недовольство Миссис Хейнс, воскликнувшей: «Ну и тема для разговора в такой вечер!». Действительно, ну и тема. Сгодится для предмета живейшего обсуждения синклита жэка, но не для рафинированной Миссис Хейнз и мечтательной Миссис Джайлз Оливер.
Таков зачин последнего сочинения культовой англичанки Вирджинии Вулф, в котором как и в предыдущих работах феминистский посыл и образ женщины используются в качестве инструментов, приводящим к подножию вопросов культуры, антропологии, цивилизации, будущего.
Вулф, по обыкновению, подступается к грандиозным вехам, лимбам истории, культурологии, аллегорически рассуждает о бессознательном, занимается поруганием английской культуры, негодует по поводу патриархальности и опасается за будущее человека. В ее обстоятельном дискурсе много ретроспективного взгляда, реконструкции прошлого и его критики. «Между актов», в своей сущности, есть аллегорические семейные хроники одного летнего дня 1939, в которых Вулф посредством введения в сюжет всамделишной театральной постановки, инкорпорирует и элемент драматургии и уже знакомый по «Орландо» иносказательный разговор об истории Англии и о каждом ее жителе в частности.
«Пойнз-Холл в свете раннего летнего утра был дом как дом. До упоминания в путеводителях такой не дотягивает. Слишком обыкновенный», - пишет Вулф, двумя жирными линиями подчёркивая универсальность рассказываемой истории, которая сначала должна была носить именно такое название - «Пойнз-Холл». Таких домов как этот очень много, таких семей тоже пруд пруди, и разница в устройстве их жизни исчезающе мала.
Среди обитателей такого дома Айза.... Страдающая от свинцового прессинга мужа, биржевого маклера, и свекра, бывшего служаки, грубошёрстного человека с заскорузлой душой, не любящего внука и находящего свой горний мир в снах о войне. Айзу рисуют творческой, нашёптывающей стихи и записывающей их в тетрадь, которую она прячет от мужа. Она связана по рукам и ногам, и в ее образе много от несчастной Островской женщины. Через ее линялый капот и устало болтающиеся косы сквозит пробирающая вселенская грусть. Она не может (или боится) уйти от нелюбимого мужа. Ее влюблённые в другого мужчину глаза избегают его фото на туалетном столике, а иллюзорная супружеская привязанность держится на клишированных тезисах, взятых напрокат из дешёвого чтива бульварных романов. Одновременно Айза ещё и сатира на «преданных» жён, подпитывающих своё мертвое чувство подобострастным «отец моих детей».
Над пошлостью женских и мужских клише Вулф иронизирует в открытую, закругляя их в извечную формулу: «Несу на себе все скорби мира, зарабатывая деньги, чтоб жена их могла мотать». А ещё есть служба, политика, войны, управление, контроль, социальная иерархия. Писательница всячески подсвечивает деструктивную силу ремесла мужчин. Эпизодически «Между актов» неразличимо мимикруирует под феминистский трактат современной представительницы женского движения, будь то Линда Нохлин («Почему не было великих художниц?») или Энн Сазерленд Харрис («Women artists, 1550-1950»).
Мужчины здесь такие дурные, что редчайшее появление романтика Мистера Кэндиша, любящего цветы (а, ещё карты и алкоголь, все нормально, идём дальше), вызывает диссонансные ощущения. К слову, местного слабоумного Вулф делает тоже мужчиной. Представители сильного пола, если такое определение вообще до сих пор котируется, здесь безразличны и неодобрительны ко всему, они бранятся, декор называют женской придурью, не понимая бессознательного естественного стремления к прекрасному, которое противоположный пол, выписанный здесь с альмодоварской приязнью, видит даже в аккуратной треугольности сендвича.
3 минуты
14 декабря 2022