72 подписчика
Маршак в воспоминаниях выводит совершенно безрадостную картину того, как и кто в его гимназии преподавал русскую словесность. Сейчас такого преподавателя в светской школе представить невозможно, но, по печальному стечению обстоятельств, такие сухари во множестве преподают в современных семинариях РПЦ, где они готовы совершенно уморить слушателей и отбить у них даже их малую охоту к предметам…
…
Старый преподаватель словесности Антонов был несловоохотлив, сух и не допускал никакой вольности - ни в мыслях, ни в стиле изложения. Его пугал малейший отход от буквальности. Встретив в работе восьмиклассника выражение "глубокая мысль", он дважды подчеркивал его и писал на полях: "Глубокой может быть только яма".
Почему только яма, а не море, не океан, - это было понятно одному лишь Степану Григорьевичу. Может быть, он и не верил в существование океанов, которых поблизости от Острогожского уезда нет и никогда не было.
Он был глубоко прозаичен, презрителен и грубоват, наш учитель словесности. Во время урока лицо его казалось окаменевшим. Он мало интересовался тем, как относятся к нему гимназисты, которых он едва удостаивал беглым взглядом из-под очков.
Так смотрит на пассажиров, подходящих к окошечку, старый усталый железнодорожный кассир, который замечает своих клиентов только в случае каких-нибудь недоразумений или пререканий.
Степана Григорьевича было трудно вообразить без мешковатого форменного сюртука с золотыми наплечниками. Он отнюдь не был безобразен: напротив, черты его лица отличались правильностью и отсутствием особых примет - достоинствами, которые он так ценил в классных работах учеников.
1 минута
8 октября 2022