Артур Новиков. Как я был поэтом

В начале был Звук. И Звук был с Протяженностью. И от Протяженности проистекал Звук. И в безднах Протяженности – из триединства Звука, ритма и скорости – явился Свет. И сотворился первый из миров. И был он Жужляндия по имени, из Протяженности, Звука и Света изреченный. Происходило сие во времена оны, когда время еще не обрело начала, когда безраздельно царствовало такое время, когда времени не было. И посему в землях Жужляндии звук – жил. Звук, как наделенное дыханием существо, – бытийствовал. И был свет...

Лаборатория профессора Жло была уникальным сооружением даже по меркам магии, не говоря уже о науке. Она располагалась на высоте недостижимой как для самых отчаянных птиц, так и для самых упорных ветров. Вечно плывущее, бликующее и мерцающее среди облаков футуристическое чудо, с одинаковым успехом справляющееся как с палящим солнцем, так и с проливными дождями; с легкостью взмывающее до самой луны, и также запросто опускающееся на городские крыши. Стены лаборатории профессор Жло собрал из стекла, созданного по доработанным самим же профессором алхимическим рецептам...

Солнце уже выкарабкалось из-под крыш Петербурга и пролилось в длинные низкие улицы, словно в русла рек, желтой мякотью, когда на подоконник, перед которым стоял профессор Жло, легко, с почти незаметным шорохом приземлился кот. Жужмяус, как его называл профессор, котом был необыкновенным. Его глаза, похожие на маленькие золотые монеты, всегда мерцали убегающим в глубину зрачков блеском, а шерсть, словно махорка степного ковыля на ветру, переливалась оттенками серого и синего, переходя местами в глубокий индиго, будто собрав в себе все цвета зари...

Жужа Любившая Олимпию, он же профессор Жло сегодня чувствовал себя превосходно. Из круглого башенного окна, парящего так высоко, что облака плыли не над, а под ним, профессор Жло любовался бескрайним голубым небом, напоминавшем перевернутый к верху дном океан, и потягивал из хрустального лафитничка прозрачную жидкость, по вкусу походившую на обыкновенную нашу глюкозу, но профессору каждый ее глоток казался истиной амброзией. Собственно, именно амброзией, продлевавшей жизнь тела, и был этот напиток, изготовленный самим профессором по выведенной им же формуле...

Одной морозной ночью прятавшиеся от завывающей за окнами метели в башенке пятиэтажного кирпичного домика Жужа Синяя и Жужа Желтая решили, что им пора возвращаться домой, в Жужляндию. Однако обнаружилась закавыка: ни Жужа Синяя, ни Жужа Желтая не знали, где именно Жужляндия находится. Еще совсем зелеными и юными Жужами покидали они родимый дом. Такими зелеными и такими юными, что сегодня не могли даже припомнить, зачем вообще пришлось им расстаться с далекой и желанной Жужляндией. Итак, Жужа Синяя,...

И холод, которого мало, И ветер, чью волю прорвало, И красная правда вина – Всё данность, всё горечь одна. Раскинь же во мрак оперенье И, сидя на твердом полу, Покинь и пространство, и время, И памяти цепкой нору...

Подошвой, Солью изъеденной, Ступаю – Прохлада спасла б: Наушники, паника, Медиа Не выпускают из лап. Над городом грохот – Иллюзии Рушатся С воплем и без. В свинцовой недвижной контузии Слег ядерный полог небес...

Глаза пропитаны насквозь Твоими влажными духами, Страна моя. Мне не спалось В бездонном Комнаты стакане. За дверью падал хрупкий лед. Пыльцой снежинок исходило Сухое сердце. Из аорт созвездий Перла ночи тина...

Что прежде ты понимал как речь, Сегодня может на плечи лечь Камнем, или лишить ума, Может в голос ворваться тьма. Где память знала, что время есть, Осталась боль, зародилась месть, И воды вспять научились течь, И все пространства – пространства сечь. Как может слово вместить тоску? Как выжить мысли, когда в мозгу Нет места чистым полотнам дня, Но проходная, труда мотня. Не в тушь – под ребра, белым-бело, Чтоб почернело, вколоть перо Под вечер импульс виска руку Толкает воплем ку-ка-ре-ку...

Человек, живущий под презумпцией виновности, Попадает время от времени то в тюрьму, то в новости, Что, в общем-то, дихотомия. Иначе говоря, тихо томимо Время в просткомпостном стане, Рыбой в воде, решайте сами, Быть или... А пока из зарослей джунглей и мрака, Как если бы между тропиком Козерога и тропиком Рака, Высотки торчат, разгораются к вечеру И горят до будильника, приближаясь горением к вечному, Если ты человек, излучению солнца...