Анхель Майн Ольга

Опубликовано фото

А лето было очень тёплым и солнечным... На крыльце деревенского домика стояла девушка. В лёгком белом сарафанчике, с длинной косой и веснушками, маленькими, почти незаметными, она была похожа скорее на подростка, нежели на девушку двадцати лет. Она улыбалась, кутаясь в шаль. Утро было хоть и солнечное, но какое-то зябкое. Справа от дома раскинулся яблоневый сад. В этом году яблок было много: душистые, жёлтые и красные, большие и не очень. Яблоньки щедро делились урожаем, низко раскинув тяжёлые ветки. Слева от калитки был колодец, выкопанный ещё прадедом. Водица в нём была студеная да сладкая. Именно на колодце остановила свой взгляд девушка. Там набирал воду молодой парень. Уже вёдра были полны, он развернулся и пошёл в сторону крыльца. Она улыбалась, глядя на его сильные руки и серьёзное лицо. Он всегда такой - слишком серьёзный. "Я даже в зеркале себе не улыбаюсь"- любил шутить он. Парень поднял глаза, увидел на крыльце девушку, их глаза встретились. И так тепло стало у него на сердце, уютно. Всё не мог никак налюбоваться он своей зазнобушкой. Хотел дышать ей. И никак не мог надышаться. Она вдруг раскинула свои объятия, потягиваясь ото сна и одновременно приглашая его нырнуть к ней под тёплую шаль. Он не упустил момент: Поставил вёдра с водой и быстро вбежал по ступенькам крыльца, обнял за девичий стан и сильно прижал к себе. Девушка вскрикнула и звонко засмеялась - руки-то были ледяными после студеной воды. Она быстренько укутала возлюбленного своего тёплой шалью, скрыв в своих объятиях. Они смеялись. Абсолютно счастливые. Они целовались. Нежно. И как будто боясь потерять хоть мгновение в объятиях друг друга. Они смотрели друг на друга, дышали в унисон. Как будто слились в одно целое. И сердца - в унисон. И не существовало иного мира для них, как их собственный, сотканный из объятий, нежности и веры, что сто лет вместе, и никак иначе. Горькое чувство сожаления пронзило меня при первых звуках будильника. Так хотелось увидеть продолжение этого чудесного сна, наполненного безмятежностью и счастьем. А за окном барабанил холодный осенний дождь... И мрачные люди спешили на работу. А я улыбалась. И как будто куталась в невидимую шаль, сплетенную из объятий, поцелуев и тёплого лета. #сны

Вспоминаю детство... Жили мы тогда на втором этаже пятиэтажного дома. Прямо под окном росла яблонька: ветвистая, раскидистая, невысокая- акурат до второго этажа. Яблонька была дикая, и яблочки со временем сильно измельчали. Нам, детворе, они были вообще неинтересны. Но вот птицы лакомились с удовольствием. Каждую зиму прилетали на эту яблоньку клесты и снегири. Целыми стаями! И вот сидишь такой у окна, попиваешь чаек из блюдца (как бабушка научила), смотришь на искрящийся на солнце иссиня-белый снег, окутавший в шубки и деревья, и козырьки подъездов, и автомобили, и тут -бац! - с задорным чириканьем откуда ни возьмись стайка воробьёв налетает на яблоньку. И так бодро друг у дружки малюсенькие красные яблочки, так и оставшиеся с осени на ветках, пытаются отобрать. Улыбаешься. Но самый восторг был, когда в какое нибудь морозное утро вдруг обнаруживаешь усыпанное краснопузиками дерево. Искристый иней и снегири- волшебное сочетание! Вся яблонька становилась какой-то нарядной, праздничной. И настроение становилось праздничным: всегда с воплями радости махала рукой снегирям, приветствуя. Эх, умела б я картины писать! А потом вдруг в какой-то год снегири не прилетели. И потом. И позже... Уж не знаю, сменили ли они место зимнего столования или яблочки стали от старости совсем невкусными, но снегирей я больше под окном не видела. Яблоньку тоже давно срубили. Да и вообще, двор детства стал какой-то облезлый, чужой...

Я не люблю открытых шкафов И не люблю стеклянных витрин, Где молью изъедены стопки шарфов И режущий душу лживый рубин. Не понимаю толпу зевак, Склоненную поглазеть на смерть. Когда в конвульсиях бьётся чувак, А люди подходят лишь посмотреть. Когда по собакам палят, как в тире, Жестокости изрыгая смрад, Мне не понятен в этом мире Оскал волчий на лицах ребят. Наверно, душа моя всё же потемки, И я выпадаю из мерного ряда, Ведь я до сих пор уважаю скромность И доброте вездесущей рада. И теплится в сердце ещё надежда На мирный исход в боях рая и ада.. Ведь чистоту белоснежной одежды В закрытых шкафах научились мы прятать. Анхель.

Когда мать ушла в Мир Иной, мне не было ни больно, ни страшно, не было слез. Я отгоревала, когда потеряла отца. Да и связи с матерью почти не было - как будто соседи по жизни. Вокруг похорон кипели "страсти", но и это меня уже не трогало. И потом не болело. Не скучала. Наоборот, даже легче стало: как будто тяжёлый якорь с меня отцепили. На 9 ночь после смерти видела я её во сне. Мне снился яблоневый сад, деревья были увешаны красными плодами. Было раннее туманное утро. Немного зябко. Солнечные лучи робко пробивались сквозь густую пелену малюсеньких капелек. В какой-то момент я почувствовала, что кто-то смотрит на меня со спины. Повернулась. Поодаль виднелась лёгкая белая дымка, постепенно приобретающая женский силуэт. Она смотрела на меня и улыбалась. Улыбка была скорее печальная, с сожалением. Сначала я не могла понять, кто это или что это. Вдруг я узнала этот силуэт: это была мама, но в её молодые годы. Молодая женщина. Она не пыталась даже пошевелиться, просто стояла и грустно улыбалась. Мне не было страшно. Я тоже стояла на месте, окружённая вуалью из ароматов осенних яблок. До сих пор помню этот запах из того сна. Мы так молча и обменивались взглядами. "Прости". " Прости". "Отпускаю". Больше я маму никогда во сне не видела.