Елизавета Карасёва

По громкому названию повести «Драма на охоте» можно сделать вывод о центре этой вселенной, о сути, что описал Чехов. Но на охоте ли драма произошла на самом деле? Часто эту повесть вместе с её экранизацией 78 года маркируют творениями «о любви». Вот только любви там никакой не было, как по мне – по крайней мере не в центре. Следователь Камышев, приезжая к своему распутному, разнузданному выпивохе-другу встречается с дочерью его лесничего, Оленькой, «девушкой в красном» - и тут в пору написать «пропадает», да вот пропадает совсем не он...

"Если смотреть на мертвецов слишком долго, они заговорят с тобой". Вот, что обещал мне Алексей Поляринов в своём новом романе с говорящим(!) названием «Кадавры». Но они не заговорили. Поляринова я увидела в книжном пространстве – его там очень любят. Следом я увидела аудиоверсию его последнего романа с интригующим описанием: мёртвые дети – соляные столбы внезапно появляются на всей территории России, к которым все постепенно привыкают. Заявка была крутая – как живые соседствуют с мёртвыми и как они при этом вообще живут(хотя по сути эта тема – вечная, философская и вообще широкополевая – ну сколько же можно развернуть по ней всего-всего)...

Для меня роман «Отцы и дети» никогда не был романом про отцов и детей. Для меня центральной фигурой всегда был Базаров, мне всегда была интересно что такое Базаров. В школе он был, как говорится, крашем вместе с Печориным. Печорин сейчас записан в ряды нарциссов и, наверное, даже абьюзеров, но я на него смотрю как на плутонианца, как на человека, которого окружает смерть, который сам в себе носит смерть, который её притягивает и порождает, который неизбежно влияет на других. И если Печорин – это...

Всё, что я сейчас об этом напишу, будет притянуто за уши – за-уши-того-самого-кролика-из-шляпы. На свете нет ещё пока той книги, того романа, который смог бы сместить «Андерманир штук» Евгения Клюева – сместить куда бы то ни было, но обязательно – из моего сердца. Ребёнка в нём назвали Лев – и Львом там всё началось. Львом там всё и закончилось. Всё, что там написано, нельзя воспринимать серьёзно – и не серьёзно тоже воспринимать нельзя. Надо – серьёзно-и-не-серьёзно сразу, иначе не выжить вам в этой Москве...

В центре сюжета фильма «Слова» - Рори Дженсен, обозначенный Википедией как писатель-неудачник, притом начинающий. Он прочёл много книг и решил, что тоже может стать писателем, тоже может творить, тоже может быть как те, кем он восхищался. Он много пишет, рассылает книги по издательствам, но раз за разом получает отказ по различным причинам, пока однажды, спустя годы долгих мытарств и попыток, наконец не урывает заветный кусок, украв при этом чужую жизнь. Рори сам по себе довольно инфантилен и не глубок...

О "Хрониках Нарнии", пожалуй, слышал едва ли не каждый, если не читал, то хотя бы краем глаза видел как минимум одну экранизацию. Клайв Стейплз Льюис говорит, это сказка, от первой и до последней буквы. Он уверяет: "Когда-нибудь вы станете достаточно взрослыми, чтобы снова прочитать сказки". Но сказка ли это? И стоит ли вырастать для того, чтобы снова прочесть о Нарнии? История Нарнии содержит в себе семь повестей: в первой она создаётся, а в последней как бы перерождается. Старую Нарнию смывают...

«Северный ветер» Ренаты Литвиновой живёт во мне уже три года, «Злой человек» Земфиры – ещё дольше. Фильм как символ, как архетип преследует меня, застревая в бессознательном, требует к себе внимания снова и снова, зовёт к себе, зовёт, и никак не отпускает. Начинается всё «Северной прелюдией», ворота старого поместья раскрываются и впускают нас внутрь, закрываясь следом и не открываясь больше никогда. Новый год как фамильный праздник, как семейная традиция – и весь клан Третьих Северных полей здесь, за столом...