Библиоманул

Ориентировался на уважительные отзывы, первая из трёх последовательных работ. "У древних греков не было одного слова для обозначения того, что мы обычно имеем в виду, когда говорим "жизнь"". Противопоставление жизни, как биологического факта, - жизни сознательной, политической (с аналогией: голос - речь), объединение этих явлений в наше время в понятии биополитики: проникновение власти в тело подданных: присвоение государством и включение в себя заботы о природной жизни индивидов, которые связываются собственными идентичностью и сознанием и подчиняются внешнему контролю...

Название намекает на зомби-апокалипсис, заинтересовался именем автора, знаменитого в киноиндустрии; история, впрочем, оказалась вампирятником. В наших краях Авраамом Сетракяном главного героя мало кто назовёт, сказка бабушки о добром юном румынском великане, предположительно ставшем упырём. Страдания евреев от нацистов, в прологе. Эксцентричный авиадиспетчер сталкивается с нештатной ситуацией. "...здоровенный "Боинг-777", одна из новинок флота авиакомпании "Реджис", стоял на "Фокстроте" без света...

Роман Хеллера (или Геллера), который я впервые читал под названием "Уловка-22" - общепризнанно классическая, эталонная, можно сказать, сатира о войне, читал впервые в детстве, и тогда уже был восхищён, а с взрослением и перечитываниями это чувство не ушло. "Этот человек достиг всего в жизни своими руками, он был кузнецом собственных несчастий и за отсутствие успехов мог благодарить только самого себя". История сходящего с ума на итальянской авиабазе от увеличения нормы вылетов, дающей право на...

Тема, требующая доверия к автору - с моей точки зрения Дмитрий Селезнёв этого доверия заслуживает: мой ровесник, представляет уважаемый мной проект, с симпатией слежу за публикациями в соцсети, поэтому очень интересно, что у него получится в полном формате. Никаких сомнений, кто прав в идущей войне и когда она началась, у меня нет, и в этом никаких разногласий с автором нет изначально.  "...бери и заселяйся, живи. Если получится, конечно, у тебя тут жить...". Война в прямом эфире и режиме реального времени, пьяный спящий и пьяный от войны журналист...

Впечатлен единственной пока прочитанной книгой автора, надеюсь эта окажется не менее интересной. Сразу же очень забавно, очень нецензурно и очень красочно. "Нет, не жму я никаких звонков, и вам не советую". Вторая история в духе Зощенко о несчастной Клавдии Ивановне и маньяке и того смешнее. Невероятный злодей с накладной бородой. "Вот ведь как бывает: жил человек - сволочь сволочью, а помер - и посмотреть приятно". Следующий герой, который и вежливый, и поздоровается, и слова грубого никогда...

Видел немало уважительных мнений об авторе, но ничего не читал, аннотация обещает в какой-то мере автобиографический роман. Для начала впечатляющий образ древнего Буратино. "Он не знает, куда идёт, но знает, откуда уходит, - из сухого этого места, где всегда метёт песок и пыль, от ненужного этого моря, в котором живут мёртвые рыбы, от высохшей травы и чёрных деревьев. Куда-нибудь туда, где всегда сыро и сумрачно, где когда-то давно жил Карло. Туда, откуда он когда-то вышел и куда он обязан однажды вернуться и снова стать тем, кем он всегда был: деревянным поленом"...

Вестерн, характеризуемый как культовый (1968), очень интересно.  "Кое-кто не шибко поверит, что в четырнадцать лет девочка уйдёт из дому и посреди зимы отправится мстить за отца, но было время - такое случалось, хотя не скажу, что каждый день". Эпичное начало, но упоминание в нём далёкого будущего некоторых персонажей успокаивает, что с девчонкой-мстительницей в итоге всё будет хорошо. "В пассажирских вагонах мест не было. По той причине, что в Федеральном суде в Форт-Смите вешали сразу троих и посмотреть на это стекались люди аж из Восточного Техаса и Северной Луизианы"...

Новый для меня португальский писатель, не помню, что заинтересовало в отзыве. Многословно ворчащий из-за сбора денег на больничные нужды врач. "Ярко-синий взор охранника-мытаря, так и не заметившего, как налетела и отхлынула гигантская волна эскулапова негодования, омывает врача тихим светом, подобным ореолу средневекового ангела...". К этому красочному, переполненному эпитетами многословию, приходится привыкать. Взаимоотношения главного героя-мямли (вопреки непростому жизненному опыту) с харизматичным и маскулинным отцом, страх перед матерью, непонимание дочерей...

Раз уж говорил сегодня об одной книге Ленина - без восторга и симпатии отношусь к этой фигуре, но его, как и Льва Троцкого, хищный политический гений, позволивший им победить в войне за следующие семьдесят лет истории России, отрицать глупо; да и в главной русской трагедии - крушении империи, роль "февралистов" видится не менее преступной, потому именно эта работа, написанная в промежутке между разгромом монархии и её институтов и октябрьской революцией, заинтересовала. Резкое предисловие: превращение...

Второе обращение к книгам автора, первое получилось странным. Эту публикацию, с одной стороны, превозносит один хороший знакомый, с другой, - называли калькой недавно прочитанной работы Гобсона. "Но всё же главный английский труд об империализме, книгу Дж. А. Гобсона, я использовал с тем вниманием, которого этот труд, по моему убеждению, заслуживает". Сразу и без сомнений: империализм - канун социалистической революции, затем обличение каких-то "социал-шовинистов". Уже в предисловии автор расширяет...

После очень впечатлившего: эффектного и содержательного "Нетленного праха", предвкушал новую отличную историю от Хуана Васкеса. Начало яркое - убийство одного из пресловутых бегемотов Пабло Эскобара, запускающее цепочку воспоминаний главного героя. От первого лица, с привычным по первому роману философствованием: "Меня удивило, с какой лёгкостью всплывает в голове всё сказанное, увиденное или услышанное, а также испытанная и уже преодолённая боль. С какой готовностью мы предаёмся разрушительным...

Первое знакомство с книгами звезды современной колумбийской и, шире, южноамериканской литературы. "...в тот день, когда Хуан Роа Сьерра, молодой человек, испытывавший смутное влечение к нацизму, флиртовавший с сектами розенкрейцеров и временами разговаривавший с Девой Марией, дождался его у выхода из резиденции и средь бела дня, при всём честном народе, запрудившем эту столичную улицу, с нескольких шагов четырежды выстрелил в него". Аннотация не обещала магического реализма, но расследование давнего...