Алина реальных историй

— Ты специально это делаешь, да? — Вера Николаевна стояла посреди гостиной с планшетом в руках, глаза горели праведным гневом. Татьяна замерла у шкафа с постельным бельём. В руках свежевыглаженные простыни. На лице недоумение, перемешанное с усталостью. — Здравствуйте, Вера Николаевна. О чём вы? Свекровь ткнула пальцем в экран планшета. — Вот! Смотри сама! Мой Андрюша в соцсетях пишет, что устал! А ты знаешь почему?! Таня положила бельё на диван. Медленно подошла к свекрови. — Андрей много работает последнее время...

Светлана открыла дверь своей квартиры и замерла на пороге. В прихожей стояли чемоданы. Четыре огромных чемодана, которых здесь быть не должно. — Что происходит? — спросила она, входя в гостиную. За столом сидела её свекровь Раиса Ивановна и пила чай из её любимой чашки. Та самая чашка с надписью «Королева дома», которую подарил муж на годовщину. — А, Светочка, пришла, — свекровь даже не поднялась. — Присаживайся, поговорим. — Чьи чемоданы? — Светлана чувствовала, как внутри всё напрягается. — Мои, — Раиса Ивановна поставила чашку...

Телефон завибрировал на столе. Ирина даже не посмотрела — знала, кто звонит. Свекровь. Уже пятый раз за утро. Она стояла на кухне и смотрела на противень с печеньем, которое только что вытащила из духовки. Идеальное, румяное, ароматное. Ирина пекла отлично — это признавали все. Все, кроме одного человека. Входная дверь хлопнула. Ирина вздрогнула и обернулась. Раиса Петровна стояла в прихожей с огромным пакетом в руках и недовольным лицом. У свекрови были ключи от их квартиры. Конечно были. Как иначе...

Наташа замерла на пороге, глядя на то, что когда-то было её гостиной. Теперь здесь царил хаос: на полу валялись детали непонятного назначения, в углу громоздились коробки с надписями на китайском, а по центру комнаты возвышалась... она даже не сразу поняла, что это. Мотоцикл? Нет, скорее его скелет. — Сергей, что происходит? — её голос прозвучал тише, чем она рассчитывала. Муж вынырнул из-за этой металлической конструкции, размазывая по лбу машинное масло. Его футболка была испачкана так, будто он месяц работал в автосервисе...

Ключ застрял в замке. Не заехал, не скрипел — именно застрял, будто ему там что-то мешало. Я дернула сильнее, почувствовав, как холодный металл впивается в ладонь. Тишина подъезда, пахнущего свежей краской и бетонной пылью, вдруг стала гулкой, как перед грозой. Я медленно вытащила ключ и посмотрела на него. Обычный ключ от квартиры в новостройке, на ярко-синей брелок-метке, которую мы с Денисом купили в строительном гипермаркете вместе с красками и розетками. «Наш дом», — было выдавлено на резинке...

Ключи от квартиры Марина нашла в кармане мужниного пиджака случайно — искала зажигалку для свечей, когда отключили свет. Связка была незнакомой: два ключа на брелоке в виде серебряной подковы. Она сразу поняла — это не от их съёмной однушки на окраине, где они с Костей ютились третий год. Это были ключи от чего-то другого. От чего-то, о чём ей не рассказывали. Костя в тот момент сидел в комнате, уставившись в телефон. Его лицо освещал голубоватый свет экрана — единственный источник света во всей квартире...

Марина открыла глаза и поняла — что-то не так. Звуки доносились словно сквозь вату, а в горле саднило так, будто она всю ночь глотала наждачную бумагу. Она попыталась сесть, но головокружение накрыло волной. Температура. Снова. Уже третий день подряд она просыпалась с ощущением, что её тело превратилось в одну сплошную рану. Грипп свалил её в понедельник, и с тех пор квартира превратилась в тюрьму, где она была одновременно узником и надзирателем самой себе. — Андрей? — позвала она хрипло. Тишина...

Нотариус Ирина Павловна медленно откладывала ручку и смотрела на Марину через очки с тонкой золотой оправой. Тишина в кабинете была плотной, как вата. — Значит, вы утверждаете, что подпись на завещании поддельная? Марина сжала кулаки под столом. Ногти впились в ладони. Напротив неё, на соседнем стуле, восседала свекровь Тамара Ивановна. Та самая женщина, которая последние два года отравляла каждый день её жизни. Сейчас свекровь сидела с видом оскорбленной королевы, демонстративно вытирая несуществующие слезы кружевным платочком...

Елена стояла у окна и смотрела, как по двору бродят коты. Шестнадцатый этаж. Внизу всё казалось игрушечным. Люди-муравьи. Машины-спичечные коробки. Жизнь, которая идёт своим чередом, пока ты застрял в чужой квартире. Чужой. Хотя она прожила здесь уже пять лет. За спиной на кухне гремела посуда. Свекровь Зоя Петровна мыла тарелки после завтрака. Мыла их так, словно отчищала вековую грязь. С напором. С остервенением. Вода лилась мощной струёй. Губка скрипела по эмали. — Леночка, ты чего у окна стоишь? — окликнула свекровь...

Когда Марина открыла дверь своей квартиры и увидела на пороге свекровь с тремя огромными сумками, сердце ёкнуло. Нина Петровна стояла с улыбкой, но глаза были жесткие, холодные. — Здравствуй, доченька! Я ненадолго, — свекровь протиснулась в прихожую, не дожидаясь приглашения. — Вот, продукты привезла. Знаю, что ты не умеешь нормально готовить, вот и решила помочь. Марина сглотнула обиду. Они с мужем Денисом жили в этой двухкомнатной квартире уже полгода. Покупали её в ипотеку, каждый месяц отдавали половину зарплаты...

Когда Ольга увидела имя свекрови на экране телефона, она почувствовала, как сжимается желудок. Звонки Людмилы Ивановны никогда не предвещали ничего хорошего. — Оленька, милая, можно мне к тебе сейчас подъехать? Срочно нужно поговорить, — голос свекрови звучал необычно взволнованно. Через полчаса Людмила Ивановна сидела на кухне, крутила в руках чашку с чаем и никак не могла начать разговор. Ольга ждала, чувствуя нарастающую тревогу. — Оля, у меня к тебе большая просьба, — наконец произнесла свекровь...

Марина замерла на пороге кухни, прижав к груди папку с документами. Её свекровь Людмила Петровна сидела за столом, перебирая какие-то бумаги, и на лице её играла та самая улыбка — сладкая, как мёд с ядом. — А, Мариночка, как вовремя! — свекровь подняла голову, и глаза её сверкнули торжеством. — Садись, нам нужно поговорить. Серьёзно поговорить. Марина осторожно опустилась на стул напротив. Что-то было не так. Воздух в кухне словно сгустился, стал вязким и тяжёлым. Людмила Петровна продолжала улыбаться, но в этой улыбке читалось что-то хищное...