Алиса Рейн | Лабиринты слов

За окном медленно догорал октябрьский вечер. Тусклый свет кухонной лампы отбрасывал причудливые тени на стены, превращая такую знакомую кухню в место, где вот-вот должно случиться что-то непоправимое. Я чувствовала это всем своим телом, расставляя тарелки на столе — каждое движение давалось с трудом, словно воздух превратился в густое желе. Олег сидел за столом, механически постукивая пальцами по столешнице. Двадцать пять лет совместной жизни научили меня читать его как открытую книгу: это постукивание всегда появлялось, когда он собирался сказать что-то неприятное...

В тот день я вернулась домой раньше обычного. Голова немного кружилась – давление скакало последнее время, и врач настоял, чтобы я брала больничный. Тишина в квартире давила на уши. Серёжа должен был прийти только через три часа. Я прошла на кухню, поставила чайник и машинально потянулась к телефону – позвонить дочке, узнать, как она там, в своей Москве. Только телефона в сумке не оказалось – забыла утром на тумбочке в спальне. Ничего, позвоню с Серёжиного – он всегда оставляет его дома, когда уходит на пробежку в парк...

Конверт из Омска лежал на кухонном столе, и я всё никак не могла поверить в написанное. Перечитывала строчки снова и снова, будто боялась, что они исчезнут или превратятся в что-то другое. "В связи со смертью Виталия Павловича Красношеина... наследница первой очереди... квартира по адресу... денежные средства в размере..." Дядя Виталий. Я помнила его по редким семейным встречам — высокий, немногословный, с добрыми морщинками у глаз. Он никогда не был женат, детей не имел. Каждый Новый год присылал открытки, а на мой восемнадцатый день рождения подарил старинные бабушкины серьги с гранатами...

Тот вечер я запомнила навсегда. За окном уже стемнело и желтый свет кухонной лампы создавал уютный круг, в котором мы сидели с Димой за чашкой чая. Обычно в это время мы уже готовились ко сну, но сегодня муж был непривычно возбужден. Его карие глаза блестели, а пальцы нервно постукивали по столешнице. — Оленька, солнце мое, — он взял мою руку в свои ладони, и я почувствовала, какие они горячие. — Ты даже не представляешь, какой шанс мне выпал! Помнишь Игоря с прошлой работы? Он предложил войти в новый проект...

Октябрьский вечер выдался промозглым. Я шла домой с работы, перебирая в голове незавершенные дела, когда телефон в кармане завибрировал. На экране высветилось сообщение от мамы. Странно — обычно она звонит. Мы с отцом серьезно подумали. Ты должна нам помогать. Мы вырастили тебя, теперь твоя очередь. Ждем перевод завтра. Я остановилась посреди тротуара, не обращая внимания на недовольное бормотание обходящих меня прохожих. В висках застучало. Последние месяцы родители часто намекали на финансовую помощь, но такого прямого ультиматума еще не было...

Сергей прошёл на кухню, по-хозяйски распахнул холодильник. На нём была та самая рубашка, которую я гладила неделю назад — теперь помятая, с едва заметным пятном от помады на воротнике. Я молча наблюдала, как он хозяйничает, доставая продукты, которые покупала на свои деньги и внутри всё переворачивалось от этой показной уверенности. — Кстати, — он обернулся, держа в руках пакет с соком, — надо бы обсудить наше общее имущество. Раз уж мы в браке... В его голосе появились новые интонации — вкрадчивые, с ноткой угрозы...

В тот вечер я долго стояла у окна, глядя на мерцающие огни засыпающего города. Февральский ветер швырял в стекло колючие снежинки, а я всё думала о том, как странно устроена жизнь. Ещё полгода назад я была уверена, что в пятьдесят два года начинать всё заново — безумие. Каждый вечер возвращалась в пустую квартиру, механически готовила ужин на одну персону, включала телевизор — не столько чтобы смотреть, сколько чтобы не чувствовать давящую тишину. После развода прошло пять лет, но я всё никак не могла привыкнуть к одиночеству...

Осенний дождь барабанил по окнам уютной кофейни "Старый город", размывая силуэты спешащих прохожих. Я сидела за своим любимым столиком у окна, машинально водя пальцем по ободку давно остывшей чашки капучино. На часах было почти одиннадцать утра, но посетителей было немного – только пара студентов с ноутбуками да пожилая пара в дальнем углу. В кармане снова завибрировал телефон – наверное, уже пятый звонок от мамы за утро. Я не отвечала. Не могла. Еще не была готова к этому разговору, хотя понимала – рано или поздно он состоится...

Вечер выдался на редкость теплым для конца сентября. В просторной кухне пахло пирогами — Тамара Петровна, как всегда, расстаралась к семейному ужину. Я сидела на полу рядом с Мишенькой, который увлеченно собирал пирамидку из разноцветных колец. Каждый раз, когда ему удавалось надеть очередное кольцо на стержень, я радостно хлопала в ладоши: — Молодец, солнышко! Какой ты у меня умница! А какого цвета это колечко? — Класное! — улыбался двухлетний сын, показывая на красное кольцо. — Правильно, красное! — я погладила его по голове...

Воскресный обед. Такой же, как десятки до него. Я расставляла тарелки, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд свекрови. Валентина Петровна сидела во главе стола, как королева на троне, поджав губы и наблюдая за каждым моим движением. Мой младший, Димка, носился по квартире с самолетиком, который ему подарил отец. Старшая, Машенька, увлеченно рассказывала о новой книге, размахивая руками. Обычный семейный хаос, который я так любила. — Ирина, — голос свекрови прорезал воздух, как нож. — Ты не находишь, что дети...

Утро выдалось хмурым и промозглым. Екатерина только успела накрыть на стол для позднего воскресного завтрака, когда к͏то-то позвонил в дверь — три резких, настойчивых звонка. Она вздрогнула, разлив кофе на бел͏ую скате͏рть. Темные капли медленно расползались по ткани, словно пред͏сказы͏вая недоброе. — Кто там? — спросила она, подходя к двери. Через глазок она увидела знакомый силуэт свекрови — Галины Николаевны. — Открывай, Катя! — голос свекрови звучал непривычно твердо. — Дело срочное! Екатерина открыла дверь, машинально поправляя домашний халат...

Я суетилась на кухне, то и дело поглядывая на часы. До прихода свекрови оставалось каких-то полчаса, а пирог все никак не желал подрумяниваться. Третий месяц замужества и каждый их визит превращался для меня в негласный экзамен. — Игорь, солнце, не мог бы ты нарезать овощи для салата? — попросила я мужа, вытирая вспотевший лоб рукавом. Он молча кивнул, отложив телефон. В последнее время он стал немногословным, особенно когда речь заходила о родителях. А ведь раньше часами мог рассказывать забавные истории из детства...