Петровский удар и бронзовый передел. Как церковные колокола стали орудиями
Россия всегда славилась парадоксами. Например, наше большое государство часто страдало от нехватки самых простых вещей.
В конце XVII века таким дефицитом стала бронза. Царь Петр, "прорубая окно" в Европу, вел тяжелую и изнурительную войну со шведами. Для боевых действий нужны пушки, а для пушек — металл.
Ноябрь 1700 года. Разгромное поражение русской армии под Нарвой. Потеряна почти вся артиллерия. А это – 195 орудий, из них 64 тяжелых осадных.
Не будем смеяться, но с металлом на Руси было туго. К примеру, крестьянские хозяйства его почти не имели. Там металл был лишь на лезвиях серпов, лемехах плугов, да на топорах.
Для артиллерии потребна была бронза. А это сплав меди и олова. Отыскать такие материалы во время войны просто негде.
Царь нашел источник, который почти у всех над головой. Буквально. Это – колокола церквей.
Указ о снятии колоколов вышел в феврале 1701 году. Требовалось не просто часть, нужна была примерно четверть всего колокольного металла страны. Представьте картину. По морозным дорогам тянутся обозы, на которых лежат снятые колокола. Их везут в Москву, на Пушечный двор.
Это была символическая травма для всей патриархальной Руси. Колокол был голосом общины, его звон отмечал время жизни и звал на службу в храм. Теперь этот голос должен был замолчать. Чтобы потом заговорить на языке войны...
Цифры перехода с "колокольного" металле на "пушечный" впечатляют. Историки, основываясь на документах Приказа артиллерии, подсчитали, что за за первые годы после указа было снято и отправлено на переплавку около 90 тысяч пудов колокольной меди. Это примерно 1 440 тонн.
На первый взгляд цифра абстрактная. Чтобы ее понять, нужно представить масштаб. К примеру, знаменитый Царь-колокол в Москве (самый большой в мире) весит около 200 тонн.
Выходит, Петр для пушек переплавил металл, равный 7-ми гигантам. Конечный результат не заставил себя ждать. К концу 1702 году из металла церквей было отлито почти 400 орудий.
Ирония судьбы, столь любимая нашей историей, проявилась здесь ярко. Многие из "колокольных" пушек, отлитые на московском заводах, отличились в Полтавской битве 1709 года, решившей исход Северной войны. Тот самый металл, что звонил, зовя людей на литургию, теперь решал судьбу страны, громя шведские каролинеров.
Победа, добытая "духовным" оружием, была полной. Но следствием этой жесткости стала культурная рана. Церковные колокольни замерли на десятилетия. Искусство колокольного литья, достигшее в допетровской Руси невероятных высот, было прервано. Новые колокола начали отливаться ближе к середине XVIII века, и это была уже совсем иная эпоха, с другим звуком.
Так колокольный звон, замолчав на десятилетия, возвестил о рождении новой России — где голос государства впервые зазвучал громче голоса веры.
