– У вас уже настолько серьёзные отношения, – настойчиво, почти требовательно произнесла Нина Георгиевна, пристально посмотрев на вероятную невестку, – когда планируете свадьбу‑то?
– Пожалуй, ещё не время, – ответила девушка с натянутой улыбкой, стараясь подобрать слова так, чтобы не обидеть будущую свекровь. – Мы ведь всего месяц вместе живём. Стоит подождать немного, получше узнать друг друга в быту… Кто знает, может мы ссориться начнем по пустякам?
Нина Георгиевна слегка приподняла бровь, но не отступила от своего намерения выяснить всё до конца. В принципе, Алёна ей нравилась, уж куда больше, чем предыдущая девушка сына. Алла была невыносимой и наглой! Хорошо, что Никита её бросил.
– А как дела с Егорушкой? – спросила она, сменив тему, но взгляд её оставался внимательным. – Мальчик‑то уже взрослый, но всё же…
Алёна почувствовала, как на душе стало теплее при мысли о сыне Никиты. Воспоминания о первых днях их знакомства невольно всплыли в памяти. Тогда она сильно переживала: как подросток воспримет новую женщину в доме? Не увидит ли в ней угрозу, попытку заменить родную мать?
– Он чудесный, – искренне ответила девушка, и улыбка её стала теплее, естественнее. – Поначалу я, конечно, волновалась. Думала, что Егор может отнестись ко мне с неприязнью, ну или с настороженностью. Но всё сложилось наилучшим образом! Он оказался очень открытым и доброжелательным парнишкой!
Она ненадолго замолчала, вспоминая, как однажды Егор, вернувшись из школы, с восторгом попробовал её пирог и тут же заявил, что теперь у них дома всегда будет вкусная еда.
– Более того, – продолжила Алёна с лёгкой усмешкой, – он открыто радовался тому, что теперь еду будет готовить человек, куда более искусный в кулинарии, чем его отец. Иногда даже просит меня научить его каким‑нибудь рецептам.
Никита, до этого молча слушавший разговор, наконец поднял глаза и коротко кивнул, подтверждая слова Алёны. На его лице промелькнула едва заметная улыбка, словно он тоже был рад, что отношения между его сыном и избранницей сложились так хорошо.
– А братишку он ещё не просит? – с откровенным намеком поинтересовалась женщина.
Никита, услышав вопрос матери, невольно поморщился и бросил на неё короткий укоризненный взгляд. В его глазах читалось немое “ну зачем ты опять за своё?”. Он хорошо знал манеры родительницы – та никогда не стеснялась затрагивать самые деликатные темы, словно не понимая, что подобные разговоры могут быть неприятны окружающим.
– А что такого? – ничуть не смутилась Нина Георгиевна, уверенно продолжая свою линию. Её голос звучал бодро и даже чуть игриво, будто она обсуждала что‑то совершенно обыденное. – Егорка обожает детей, с племянниками постоянно возится. Да и тебе всего тридцать пять – успеешь парочку ребятишек поднять!
Алёна почувствовала, как внутри поднимается волна неловкости. Ей было неприятно, что приходится обсуждать столь личную, болезненную тему в присутствии едва знакомой женщины. Она сжала под столом пальцы, пытаясь сохранить внешнее спокойствие.
– Боюсь, это исключено, – произнесла она сдержанно, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Врачи категорически не рекомендуют мне заводить детей.
На мгновение в комнате повисла тишина. Нина Георгиевна слегка приподняла брови, словно обдумывая услышанное. Её лицо мгновенно изменилось – прежняя доброжелательная маска растаяла, уступив место холодному, почти отстранённому выражению.
– Женские проблемы, да? – протянула она с наигранным сочувствием, и в её тоне проскользнула едва уловимая нотка снисходительности. – Но не стоит отчаиваться – медицина не стоит на месте. То, что раньше казалось невозможным, сегодня решается без труда.
Алёна едва заметно вздохнула. Ей хотелось закрыть эту тему, но она понимала, что просто отмолчаться не получится. Она посмотрела на Никиту, надеясь, что он поддержит её, но тот лишь слегка пожал плечами, будто говоря: “сама объясняй”.
– В моём случае это не сработает, – тихо произнесла она, глядя прямо перед собой. Если честно, она не понимала, почему обязана открывать душу перед посторонней в общем-то женщиной! Но и промолчать тоже не вариант, ещё надумает что-нибудь… – У меня серьёзные проблемы со зрением. Диагноз поставили ещё в восемнадцать лет – за это время я успела принять реальность: детей у меня не будет.
Нина Георгиевна на мгновение замерла, явно пытаясь осмыслить услышанное. Её брови приподнялись, на лице отразилось искреннее недоумение – будто она столкнулась с чем‑то совершенно непостижимым.
– При чём тут зрение? – спросила она, слегка наклонив голову. Она искренне не видела связи между зрением и детьми, и даже подумала, что это всего лишь глупая отговорка. – Я не понимаю.
Алёна глубоко вздохнула, подбирая слова. Ей не хотелось вдаваться в медицинские подробности, но и уйти от ответа было нельзя.
– Существует девяностопроцентная вероятность, что я потеряю зрение, – объяснила она ровным, сдержанным голосом. – Подобная нагрузка на организм мне категорически противопоказана, это слишком высокий риск! Это того не стоит, понимаете! Что толку иметь ребенка, которого ты даже никогда не увидишь?
Она замолчала, давая собеседнице время осмыслить сказанное. Алёна нервно поправила очки. Ей было важно, чтобы Нина Георгиевна поняла – это не блажь и не желание, допустим, сохранить фигуру. Это вполне реальная опасность!
Девушка отчётливо ощущала, как в воздухе нарастает разочарование собеседницы. Нина Георгиевна больше не пыталась завязать разговор, лишь изредка бросала на девушку короткие взгляды, в которых читалось нескрываемое недовольство. Было ясно, что такая невеста сына явно не соответствовала её представлениям о идеальной партии. В воображении матери, вероятно, рисовалась совсем другая картина – здоровая, полная сил женщина, которая вскоре подарит ей внуков.
Но Алёна не испытывала ни вины, ни желания оправдываться. Они с Никитой давно обсудили ситуацию, взвесили все “за” и “против”. Разговор с врачами, долгие вечера за изучением информации, откровенные беседы друг с другом – всё это привело их к единому решению. Риск для её здоровья был слишком велик, и подвергать себя опасности ни один из них не хотел. В крайнем случае можно рассмотреть усыновление или воспользоваться услугами суррогатной матери. В конце концов, сейчас это не так уж и сложно организовать.
Когда пара наконец засобиралась домой, атмосфера слегка разрядилась. Нина Георгиевна на прощание обняла сына, кивнула Алёне, но в этом жесте не было теплоты – скорее дань приличиям. Пока они надевали обувь в прихожей, Алёна поймала взгляд Никиты – в его глазах отчетливо читалось молчаливое “извини”.
Выйдя на улицу, оба вздохнули с облегчением. Вечерний воздух показался особенно свежим после напряжённого разговора. Алёна взяла Никиту за руку, и он тут же сжал её пальцы в ответ. Ни слова не было сказано о том, что произошло, но оба понимали, что знакомство с родителями нельзя было назвать удачным. Впрочем, это не меняло главного – их решения быть вместе, несмотря на чужие ожидания и предубеждения…
*************************
Три месяца спустя.
Алёна всё чаще замечала, что чувствует себя не так, как обычно. Сначала она не придавала этому большого значения – подумала, что просто переутомилась на работе или подхватила лёгкий вирус. Но когда недомогание не проходило уже несколько дней, она начала беспокоиться.
У неё постоянно была лёгкая слабость, по утрам то и дело подступала тошнота, а привычные запахи вдруг стали раздражать. Алёна пыталась справиться своими силами – купила в аптеке противовирусные препараты, пила больше воды, старалась раньше ложиться спать. Но улучшения не наступало. Она ловила себя на том, что стала чаще отвлекаться на работе, а вечером валилась с ног от усталости, хотя ничего особенно тяжёлого не делала.
Однажды вечером, разговаривая по телефону с мамой, Алёна невольно поделилась своими переживаниями. Голос звучал чуть приглушённо – она всё ещё чувствовала эту странную вялость, от которой не удавалось избавиться.
– Алёнка, – после короткой паузы осторожно спросила мама, – ты точно уверена, что не беременна?
Алёна даже слегка удивилась такому предположению. Она на секунду замолчала, обдумывая вопрос, а потом уверенно ответила:
– Абсолютно! Я ни разу не пропускала приём таблеток. Их назначил врач после тщательного обследования, всё строго по инструкции.
Мама не стала спорить, но в её голосе чувствовалась настойчивость:
– Всё же купи тест – для собственного спокойствия. Это слишком серьёзный вопрос, чтобы оставлять его без внимания.
Алёна хотела было возразить, что это точно не беременность, но что‑то в мамином тоне заставило её задуматься. В конце концов, тест – это действительно просто и быстро, а лишняя уверенность никогда не помешает.
– Хорошо, мам. Сейчас же схожу в аптеку. Никита на работе, так что время есть, – сказала Алёна и положила трубку.
Она быстро собрала вещи, накинула куртку и вышла из квартиры. До аптеки в соседнем доме было рукой подать – не больше пяти минут пешком. Алёна шла чуть быстрее обычного, будто пытаясь обогнать собственные мысли. В голове крутились одни и те же вопросы: “А вдруг мама права? Но как такое могло произойти? Всё было под контролем…”
В аптеке она ненадолго замерла перед витриной с тестовыми системами. Выбор оказался неожиданно большим – разные бренды, разные форматы. Алёна растерянно посмотрела на фармацевта, потом снова на полки. Наконец, взяла два теста средней ценовой категории – решила, что нет смысла экономить на таком деле. Расплатилась, сложила покупки в карман и поспешила домой.
Вернувшись, она на минуту остановилась в прихожей, пытаясь унять лёгкое волнение. Руки немного дрожали, когда она доставала тесты из упаковки. Сделала всё следуя инструкции, и стала ждать.
Первые минуты тянулись невыносимо долго. Алёна нервно поглядывала на часы, потом снова на тесты. И вот – две полоски проявились чётко, ярко. Она перевела взгляд на второй тест – там тоже появились чёткие линии.
– Как такое возможно?! – невольно воскликнула она, чувствуя, как внутри поднимается волна смятения. – Это немыслимо! Я же так тщательно подготовилась!
В этот момент в дверь громко позвонили. Алёна вздрогнула от неожиданности. Она посмотрела на часы – время было не то, чтобы кто‑то мог прийти по делу. Потом до неё дошло – это наверняка Егор. Подросток частенько забывал ключи, когда торопился домой после школы.
Алёна поспешно выбросила тесты в мусорное ведро, поправила волосы и бросилась к двери. Открыв, увидела на пороге слегка запыхавшегося Егора с рюкзаком за плечами.
– Опять ключи забыл? – улыбнулась она, пропуская его внутрь.
– Ага, – виновато кивнул Егор, снимая кроссовки. – В спешке собрался, а потом уже на улице понял…
Девушка поспешила на кухню, нужно было покормить явно голодного подроста. Она еще не знала, что один из тестов до мусорки не долетел и предательски лежал на полу…
*****************
– Никита, я на неделю поеду к маме – она неважно себя чувствует, – сказала Алёна, избегая смотреть в глаза жениху. Ей было противно обманывать человека, которого она искренне любила, но прямо сейчас она просто не могла выложить всю правду. И поступить иначе она тоже не могла! Рисковать здоровьем нельзя, решение уже принято…
Никита тут же отвлёкся от ноутбука, внимательно посмотрел на неё. В его взгляде читалась искренняя забота.
– Может, нужна помощь? – тут же откликнулся он. – Лекарства привезти? Или, может, с тобой съездить? Мама ведь одна…
Алёна невольно улыбнулась – тепло и чуть виновато. Его готовность броситься на помощь трогала, но сейчас это только усложняло ситуацию.
– Пока ничего не требуется, спасибо за предложение, – ответила она как можно спокойнее. – Если что – позвоню.
Она отвернулась и торопливо продолжила складывать вещи в небольшую дорожную сумку. Свитер, пара джинсов, несколько теннисок, нижнее бельё, зубная щётка… В голове отсчитывались минуты – до отправления последнего автобуса в соседний город оставалось меньше часа, а до вокзала ещё нужно было добраться. Мама обещала встретить её на месте, и это немного успокаивало: рядом будет человек, который поймёт и не станет задавать лишних вопросов.
– Будь на связи, ладно? Если что – сразу звони. Я в любой момент могу приехать.
– Конечно, – кивнула Алёна, прижимаясь к нему на секунду. – Я скоро вернусь. Соскучиться не успеешь.
Дорога до вокзала прошла как в тумане. Она то и дело проверяла телефон – не написал ли Никита, не перезванивает ли мама. Мысли путались, но она твёрдо держала в голове план: приехать, разобраться с ситуацией, вернуться. И уже потом, когда всё уляжется, поговорить с Никитой. Честно, открыто, без полуправды.
На следующий день Алёна обратилась в частную клинику. Она заранее записалась на приём через сайт, выбрала врача по отзывам, постаралась всё организовать так, чтобы ни у кого не возникло лишних вопросов. Приём прошёл быстро и буднично: осмотр, анализы, УЗИ. Врач, женщина средних лет с спокойным голосом, внимательно изучила результаты, сверила даты, ещё раз уточнила анамнез.
– Да, вы беременны, – подтвердила она наконец. – Срок небольшой, около пяти‑шести недель.
Алёна молча кивнула. Где‑то в глубине души ещё теплилась надежда, что это ошибка, что тесты обманули, анализы перепутали. Но теперь всё стало окончательно ясно.
– Но я же принимала таблетки! Как это могло произойти? – её голос дрогнул, в нём звучала не только растерянность, но и едва сдерживаемое волнение. Как же так? Она же всё делала строго по инструкции!
Врач слегка наклонила голову. Она не торопилась с ответом – сначала аккуратно сложила бумаги на столе, затем подняла глаза на пациентку.
– Возможно, препарат оказался некачественным, – предположила она ровным, профессиональным тоном. – Или были какие‑то факторы, которые снизили его эффективность: например, приём антибиотиков или других лекарств параллельно, нарушения режима приёма, проблемы с пищеварением. Такое случается, хоть и редко.
Она сделала небольшую паузу, внимательно наблюдая за реакцией Алёны, затем мягко продолжила:
– Насколько я понимаю, вы не планируете сохранять беременность?
Алёна на мгновение закрыла глаза. Этот вопрос она тоже задавала себе бессчётное количество раз за последние дни. В памяти всплывали слова врачей, сказанные много лет назад, предупреждения о риске, который никуда не исчез. Она глубоко вздохнула и ответила, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо:
– Риск слепоты – девять к одному. Как вы думаете, могу ли я пойти на такой шаг?
Врач кивнула с понимающим выражением. Она уже успела изучить карточку пациентки и убедилась, что риск действительно существует. В такой ситуации выбор девушки был наилучшим.
– Я вас понимаю, – мягко произнесла она. – Это очень серьёзное решение, и вы вправе принимать его, исходя из состояния своего здоровья. Сейчас я выпишу направления на анализы. Они помогут точнее оценить ситуацию и подобрать оптимальный план действий.
Она повернулась к компьютеру, быстро набрала что‑то в электронной системе, затем распечатала несколько бланков. Аккуратно сложив их, протянула Алёне.
– Жду вас завтра на повторном приёме. К тому времени у нас будут результаты, и мы сможем обсудить дальнейшие шаги. Если появятся вопросы или что‑то будет беспокоить – звоните в клинику, вас соединят со мной.
Алёна взяла бумаги, машинально разгладила их пальцами. В голове всё ещё крутились мысли, но теперь они стали чуть более упорядоченными. Она поблагодарила врача коротким кивком и медленно поднялась со стула. В коридоре она на секунду остановилась, прислонившись к стене, глубоко вдохнула и выдохнула. Завтра будет новый день – и новый этап в этом непростом решении…
**********************
– Алёна! – радостно воскликнул Никита в телефонную трубку, и его голос прозвучал настолько оживлённо, что девушка невольно напряглась. – Почему ты мне не сказала?
Алёна почувствовала, как внутри всё сжалось. Она машинально сжала телефон в руке, пытаясь унять внезапную дрожь.
– О чём? – спросила она настороженно, стараясь, чтобы голос звучал ровно. В голове пронеслось: “Неужели он узнал? Но как?”
– Что ты беременна! – с неподдельной радостью произнёс Никита. В его голосе слышалось такое воодушевление, будто он уже представлял их будущее вместе.
Алёна на секунду закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями.
– С чего ты взял? – ответила она, стараясь говорить спокойно, хотя сердце бешено колотилось.
– Нашёл на полу тест с двумя полосками, – объяснил Никита, и в его тоне не было ни тени сомнения или тревоги – только чистый восторг. – Я уже записал тебя к отличному специалисту. Давай сходим вместе на приём? Я хочу быть рядом, поддержать тебя.
Алёна глубоко вздохнула, подбирая слова. Ей нужно было как‑то остудить его пыл, не раня при этом его чувств.
– Не спеши радоваться, – мягко, но твёрдо осадила она его. – Скорее всего, это ошибка. Ты же помнишь, что я принимаю таблетки. Всё было по инструкции, без пропусков. Это просто не может быть правдой.
На мгновение в трубке повисла пауза. Алёна почти физически ощущала, как Никита пытается осмыслить её слова.
– Ну, насчёт этого… – наконец замялся он, и в его голосе появились смущённые нотки. – Понимаешь, мама недавно заходила в гости. Увидела твои таблетки и начала убеждать, что твой диагноз – не такая уж серьёзная проблема. Говорила, что многие заводят детей с куда более тяжёлыми заболеваниями, и всё обходится. Приводила примеры знакомых, рассказывала про современные методы ведения беременности… Она так горячо настаивала, что… в общем, я поддался её уговорам.
Никита замолчал, словно ожидая реакции. Алёна молча слушала, чувствуя, как в ней поднимается волна противоречивых эмоций. С одной стороны, она понимала, что он просто хотел верить в лучшее. С другой – её раздражало, что кто‑то вмешивается в их личную жизнь, пытается решать за неё.
– Ты хочешь сказать, что она убедила тебя подмешать что‑то в мои таблетки? – уточнила она ровным голосом, хотя внутри всё кипело.
– Нет, конечно, нет! – поспешно возразил Никита. – Ничего такого. Просто… она убедила меня, что не стоит так строго следовать назначениям. Что можно попробовать рискнуть. Я не подумал, что это может привести к таким последствиям. Прости.
Алёна почувствовала, как по спине пробежал ледяной озноб. Слова застряли в горле, и она с трудом выдавила из себя вопрос:
– Что именно ты сделал?
Никита опустил глаза, нервно сжимая пальцами край стола. Он явно чувствовал себя неловко, но всё же собрался с духом и заговорил:
– Я… случайно уронил твой пузырёк, и таблетки рассыпались. Тогда я подумал – может, это знак? И подменил их витаминами. Хотел, чтобы у нас был ребёнок. Мама убедила меня, что всё будет хорошо…
Алёна замерла, пытаясь осмыслить услышанное. В голове не укладывалось, что человек, которого она любила, мог так поступить. Она столько раз подробно объясняла, насколько важно принимать препараты ежедневно, чем грозит даже единичный пропуск, какие последствия могут быть…
– Ты серьёзно?! – её голос дрогнул. Она невольно сжала кулаки, чувствуя, как внутри поднимается волна негодования. – Ты осознанно пошёл на это? Послушал мать и подменил лекарства?
Никита неловко переступил с ноги на ногу, будто искал способ уйти от ответа.
– Я думал, что так будет лучше для нашей семьи… – тихо ответил он, не поднимая глаз.
– Для семьи?! – Алёна уже не могла сдерживать эмоций. Голос дрогнул от гнева, но она старалась говорить чётко, чтобы он понял всю серьёзность ситуации. – Ты даже не посоветовался со мной! Ты знал о моём диагнозе, знал о рисках – и всё равно сделал это за моей спиной!
Она сделала паузу, пытаясь унять дрожь в руках. В висках стучало, мысли путались, но одно было ясно: она не могла сейчас продолжать этот разговор.
– Я просто хотел детей… – попытался оправдаться Никита, его голос звучал почти жалобно. – Думал, что мы сможем справиться со всем вместе.
Алёна глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки. Ей нужно было время, чтобы всё обдумать, привести мысли в порядок.
– Мне сейчас некогда разговаривать, – произнесла она уже спокойнее, хотя внутри всё ещё бушевали эмоции. – Можешь приехать послезавтра? Встретимся у парка в полдень?
– Конечно, приеду! – тут же откликнулся Никита, в его голосе вновь появилась надежда. – Я уверен, всё будет хорошо!
Алёна не стала спорить или что‑то объяснять. Ей просто нужно было закончить разговор.
– До встречи, – коротко сказала она и нажала кнопку завершения вызова.
Алёна кипела от ярости! В голове снова и снова прокручивались слова Никиты о том, как он “случайно” уронил пузырёк, а потом сознательно подменил жизненно важные препараты витаминами. Он знал обо всех рисках, о многолетних предупреждениях врачей, о том, насколько критично для её здоровья пропускать приём лекарств. Но предпочёл поверить матери, которая, не имея медицинского образования, уверенно рассуждала о том, что “всё будет хорошо”.
Эта мысль жгла изнутри. Как можно было так легко отнестись к её здоровью, к её жизни? Алёна понимала, что с таким отношением к самым базовым вещам – доверию, уважению, заботе – у них ничего не выйдет. И послезавтра она твёрдо намеревалась это озвучить.
В назначенный день Никита пришёл в парк за полчаса до назначенного времени. Он купил букет белых роз – её любимых – и теперь нервно переминался у входа, то и дело поглядывая на часы. В груди теплилась надежда: может, Алёна просто переволновалась, а сейчас они всё обсудят, и он сумеет объяснить, что хотел как лучше. Он представлял, как она примет цветы, как смягчится её взгляд, как они вместе решат, что делать дальше.
Но когда Алёна появилась ровно в полдень, под руку с братом, её лицо было холодным и непроницаемым. Она даже не взглянула на цветы, которые Никита поспешно протянул ей. Вместо этого она молча достала из сумки лист бумаги и протянула ему.
– Что это? Я не понимаю, – растерялся Никита, ошарашенный её ледяным тоном. Он попытался поймать её взгляд, но Алёна смотрела куда‑то в сторону.
– Это означает, что ребёнка не будет, – холодно произнесла девушка. – Ты знал о моём диагнозе. Знал и сознательно поставил моё здоровье под угрозу, послушав советы матери. Я никогда этого не прощу! Завтра приеду за вещами. И буду не одна – возьму с собой брата, чтобы избежать недоразумений.
Не дожидаясь ответа, она развернулась и пошла прочь. Никита инстинктивно шагнул за ней, выкрикнув:
– Алёна, подожди! Давай поговорим!
Она не обернулась, лишь ускорила шаг. Тогда он рванулся следом, уже не сдерживая волнения, но путь ему внезапно преградил Женя – старший брат Алёны. Женя стоял прямо, твёрдо уперев ноги в землю, и смотрел на Никиту без тени сочувствия. Его поза ясно говорила: “Не смей её догонять”.
Никита попытался обойти его, но Женя твёрдо удержал его на расстоянии, слегка выставив руку вперёд.
– Ты всё врёшь! – выкрикнул Никита, и голос его дрожал от ярости и отчаяния. Он чувствовал, как рушатся все надежды, как ускользает то, что он считал своим будущим. – Я специально консультировался с врачами! Они сказали, что при современном уровне медицины риски минимальны! Ты просто не хочешь ребёнка – вот и выдумываешь отговорки!
Алёна медленно повернулась. Её лицо было бледным, но выражение оставалось спокойным, почти отрешённым. В глазах не было слёз – только твёрдая решимость, которую она копила в себе все эти дни.
– Ты ходил к врачам без меня? Обсуждал моё здоровье с посторонними людьми? – она говорила тихо, но каждое слово звучало как удар, отчётливо и весомо. – А ты вообще знаешь мой точный диагноз? Или просто пришёл и сказал: так, мол, и так, невеста говорит о возможной слепоте?
Никита вздрогнул. Он не ожидал такого вопроса – казалось, он был уверен, что его поступок объясним, что Алёна поймёт его мотивы. Сжав кулаки, он попытался собраться с мыслями.
– Я думал о нашем будущем! О семье! – его голос звучал напряжённо, но искренне. – Ты же сама говорила, что готова рассмотреть усыновление или суррогатное материнство. Почему тогда не дать шанс нашему собственному ребёнку?
Алёна глубоко вздохнула. В её взгляде промелькнула боль – та самая, которую она старалась спрятать за холодной решимостью.
– Потому что это не игра, Никита! – в голосе впервые прорвалась настоящая эмоция. – Это моя жизнь, моё тело, моё зрение. Ты хоть понимаешь, что я могу ослепнуть? Что буду беспомощной, не смогу работать, заботиться о себе? Ты подумал, каково это – жить в постоянной темноте?
Она сделала паузу, давая ему время осознать сказанное, но он уже открыл рот, чтобы возразить.
– Но врачи сказали…
– Какие врачи?! – резко перебила она, и в её голосе зазвучала горечь. – Те, к которым ты ходил тайком? Ты хоть спросил у них о статистике осложнений? О реальных случаях? Ты знаешь, сколько женщин теряют зрение во время беременности при моём диагнозе? Нет, ты просто услышал то, что хотел услышать!
Никита замолчал. Его глаза всё ещё горели обидой, но в них уже проступало что‑то ещё – смутное осознание того, что он, возможно, допустил серьёзную ошибку.
– Ты предал моё доверие, – продолжила Алёна уже тише, но не менее твёрдо. – Ты знал, как для меня важны эти таблетки. Знал, что я годами училась жить с этим диагнозом, принимать его… А ты взял и перечеркнул всё одним поступком.
В этот момент Женя шагнул ближе. У мужчины руки чесались преподать урок несостоявшемуся зятьку! Но он держался, исключительно по просьбе сестры.
– Я не хочу иметь с тобой никаких дел! – Алёна выпрямилась, её голос снова стал холодным и ровным. – Я не хочу каждый день бояться, что ты выкинешь ещё какой‑нибудь фокус!
Никита открыл рот, пытаясь что‑то сказать, но слова застряли в горле. Он смотрел на неё, пытаясь найти в её взгляде хоть каплю сомнения, хоть тень возможности всё исправить! Но там был лишь холод и презрение…
Алёна развернулась и пошла прочь. Никита хотел окликнуть её, но не смог. Он стоял, глядя, как её фигура постепенно растворяется в вечерних сумерках. Рядом с ней шёл Женя – молча, уверенно, будто охраняя её спокойствие.
Когда они скрылись из виду, Никита опустился на ближайшую скамейку. В руках он всё ещё сжимал букет белых роз – так и не подаренных, так и не принятых…
Он смотрел на нежные лепестки и впервые осознал, что он потерял не только ребёнка, которого так хотел. Он потерял женщину, которую любил.
В голове билась единственная мысль: “А что, если она права?” Но было уже слишком поздно…