Полина знала расписание свекрови. Та сначала сортировала белье, замачивала самые грязные тряпки, и только потом, минут через двадцать, лезла в воду сама.
Время было.
Полина бесшумно зашла в туалет. Открыла люк. Вот они, заветные вентили. Красный «барашек» на стояке горячей воды смотрел на неё призывно.
Полина взялась за него рукой. Он поддался туго, но она, закаленная годами работы с тестом, крутанула его с силой.
Поток в трубе затих. Горячая вода была перекрыта наглухо. Для верности она немного прикрутила и холодную — чтобы напор был совсем уж издевательским.
Затем она пошла в кладовку. Достала оттуда старый, мятый эмалированный таз, который остался еще от ремонта, и пластиковый ковшик.
Вышла на кухню, набрала в самый маленький чайник воды и поставила его на плиту.
Сцена была готова.
Из ванной донесся возмущенный вопль:
— Э! Что такое?!
Зинаида Петровна высунулась в коридор. Она была уже в халате, с полотенцем на голове, готовая к погружению.
— Полина! Вода пропала! Еле течет, и ледяная! Ты что, колонку выключила?
Полина сделала максимально озабоченное лицо. Актриса внутри неё заслуживала «Оскара».
— Ой, Зинаида Петровна, беда! — она всплеснула руками. — Только что сообщение в домовой чат пришло. Авария в подвале. Трубу магистральную прорвало. Кипяток хлещет, фундамент подмывает! Аварийка приехала, весь стояк перекрыли. Сказали, до понедельника точно воды не будет, там сварка нужна сложная.
Свекровь застыла с открытым ртом. Её лицо, распаренное в предвкушении релакса, начало приобретать нездоровый багровый оттенок.
— Как до понедельника? — просипела она. — Я же... Я же уже разделась! Я настроилась! У меня ковер! У меня пуховик в машинке!
— Ну, машинка-то на холодной стирает, только греть не будет, электричество тоже скачет, — соврала Полина, не моргнув глазом. — Лучше не включать, сгорит плата, ремонт дорогой. А вот помыться...
Полина метнулась на кухню и вернулась с дымящимся чайником и гремящим тазом.
— Я о вас позаботилась, мама! Не брошу же я вас грязную. Вот, кипяточек согрела. Тазик вот. Разбавите холодной — она там тонкой струйкой вроде сочится еще. Помоетесь как в старину, по-деревенски. Романтика!
Она с грохотом поставила мятый таз на пол перед свекровью.
— А ковер и пледы... ну, руками постираете в тазу. Фитнес, говорят, полезен для суставов. Я вам еще чайничек поставлю, мне не жалко.
Зинаида Петровна смотрела на таз так, словно там сидела ядовитая змея.
— Ты издеваешься? — прошипела она. — Какой таз? Я в ванну хочу! Я пену привезла! У меня радикулит, мне греться надо! Пусть включают! Звони им, скажи, что здесь ветеран труда мыться хочет!
— Зинаида Петровна, это авария. Стихия! Им всё равно, кто вы. Труба лопнула. Вы же не хотите, чтобы мы соседей кипятком залили? Тогда нам точно придется квартиру продавать, чтобы расплатиться. А у нас и так счета за воду такие, что хоть почку продавай.
Полина говорила спокойно, с участливой улыбкой, но в глазах был лед. Свекровь попыталась найти поддержку у сына.
— Славик! Сделай что-нибудь! Мать в тазу мыться заставляют, как собаку!
Славик выглянул из комнаты, оценил ситуацию — жена с чайником, мама с тазом, жена выглядит опаснее — и буркнул:
— Мам, ну если авария, что я сделаю? Я же не сантехник. Помойся так, правда. Или домой поезжай, может, у тебя есть вода?
В Telegram новый рассказ!!! (ссылка)
Это был удар ниже пояса. У Зинаиды Петровны вода была. И счетчики стояли. Но мыться дома — это значит тратить свои деньги.
— Домой я не поеду, я уже тут! — взвизгнула она. — Ладно! Давай свой чайник! Изверги!
Полина любезно занесла таз в ванную и закрыла дверь.
Следующие сорок минут из-за двери доносились проклятия, звон ковша о края таза и плеск воды. Зинаида Петровна пыталась помыть свои телеса и голову в двух литрах теплой воды. Это был аттракцион невиданной жадности и страдания.
О стирке ковра и пуховиков речи уже не шло. Свекровь поняла, что в таких спартанских условиях она просто не выживет.
Через час дверь ванной распахнулась. На пороге стояла Зинаида Петровна — мокрая, злая, с наспех замотанным на голове полотенцем и красными пятнами на шее. Она не откисла. Она взопрела от злости и неудобства.
— Всё! — рявкнула она, начиная судорожно запихивать сухие грязные вещи обратно в баулы. — Ноги моей здесь больше не будет! Устроили концлагерь! Воды у них нет! Хозяйка называется, даже помыть мать не может нормально!
— Мы старались, мама, — развела руками Полина. — Форс-мажор. Зато сэкономили!
Зинаида Петровна подхватила свои неподъемные сумки. Грязный ковер, так и не коснувшийся воды, торчал из баула укоризненным свитком.
— Тьфу на вас! — бросила она на прощание и, не дождавшись помощи от сына, вылетела на лестничную площадку. Лифт не работал (это Полина не подстраивала, просто совпадение, но приятное), так что свекрови пришлось тащить свой груз пешком с пятого этажа.
Дверь захлопнулась.
Полина подождала ровно две минуты, чтобы убедиться, что «гостья» покинула периметр.
Затем она зашла в туалет, открыла люк и плавным движением вернула красный вентиль в положение «Открыто». Трубы радостно загудели, наполняясь живительной влагой.
— Славик, — крикнула она мужу. — Представляешь, аварию устранили! Какая оперативность, надо же!
Она зашла в ванную. Там пахло сыростью и потом свекрови, но это было поправимо. Полина включила вытяжку, щедро брызнула освежителем с ароматом лаванды.
Заткнула пробку. Включила воду — горячую, обжигающую, с мощным напором.
Добавила пену. Много пены.
Скинула одежду и погрузилась в горячую воду.
Телефон пиликнул — пришел отчет о списании абонентской платы за воду, но теперь эти цифры её не пугали. Это была цена её свободы.
«С легким паром, Полина», — сказала она сама себе, закрывая глаза. Прачечная закрыта. Навсегда.