Глава 34
Олег уже ждал Дину полчаса, хотел позвонить еще раз, но увидел, как идут ее родители – С Машей, наверное, пока побудут – подумал Олег и убрал телефон.
Дина вышла через пять минут, сев в машину, поздоровалась.
– Привет, я ненадолго, у родителей дела.
– Может, в кафе посидим?
– Ну, хорошо, поехали в кафе.
Когда они расположились за столиком напротив друг друга, Олег заказал кофе, пирожные – Ты пока кофе выпей, а я с мыслями соберусь.
Он начал говорить неожиданно – Дина, то, что ты сейчас услышишь, достойно романа или судебного процесса на всю страну. Но, по-видимому, не будет ни того ни другого. Он взял чашечку кофе, сделал маленький глоток и продолжил – Пять лет назад моя жена Лена родила двойню, одну девочку оставила в роддоме, другую принесла домой. Ни я, ни моя мама ничего об этом не знали и никогда бы не узнали, не удочери ты Машу. Зачем и почему она так сделала остается большой загадкой, но в чем я не сомневаюсь, так это в виновности тестя. Работая в министерстве, у него всегда были огромные связи, но что могло случиться у него, что даже его связи не помогли в решении его вопроса, нужна была моя дочь, и Лена решила все сама, ничего не сказав мне. После смерти она почти каждую ночь приходила ко мне во сне и просила прощения за, что оставила меня с дочерью. Мы с ней разговаривали и я ее простил. А пред походом в цирк она опять явилась ко мне и опять стала просить прощения, но по-другому. И теперь я знаю за что она просила ее простить. Мне бы хотелось сегодня увидеть ее во сне, чтобы распросить о многом, тогда будет меньше белых пятен.
Он замолчал, а внутри у Динки все замерло. Ей хотелось кричать, что она не отдаст свою дочь, у него есть Саша, а у нее останется Маша и слушать она ничего не хочет. Но Дина молчала, помня слова мамы – Будь умницей, выслушай его. Запомни, он не сможет забрать у тебя ребенка. Не сможет! Эти слова грели ей душу. Дина смотрела в окно.
Вечер окутывал город мягким сумеречным покрывалом. Улицы, ещё недавно оживлённые, постепенно затихали, лишь редкие фонари бросали на снег тёплые золотистые блики. В маленькой кофейне на углу, где они любили встречаться, пахло свежемолотым кофе и корицей. За окном медленно кружились снежинки, словно танцуя в невидимом вальсе. Молчание затянулось, и Дина спросила
– Чего ты хочешь от меня? – тихо спросила она, глядя, куда-то в сторону, будто боясь встретиться с ним взглядом. Её глаза, обычно живые и искрящиеся, сегодня казались задумчивыми, очень тревожными. Он глубоко вздохнул, словно набираясь смелости. В этот момент мир вокруг будто замер. Всё сосредоточилось в этой точке, в этом мгновении, в этих словах, которые он так долго хранил в сердце.
— Хочу, чтобы ты стала моей женой, — произнёс он, и голос его дрогнул от волнения. — Хочу, чтобы мы стали семьёй. Потому что без вас с Машей я уже жить не смогу.
Её пальцы на мгновение замерли, чашка чуть дрогнула в руках. Она медленно подняла глаза — в них отразилось столько чувств, что он не смог бы описать их словами: удивление, радость, страх, нежность, сомнение. Всё смешалось в один яркий, пульсирующий поток
.— Ты серьёзно? — прошептала она, и в голосе прозвучала не то надежда, не то испуг.
— Абсолютно серьёзно, — он наклонился вперёд, взял её руки в свои.
— Я думал об этом каждый день. Представлял, как мы будем просыпаться вместе, как Маша будет бегать по дому с Сашкой, как мы будем отмечать праздники, строить планы, как просто будем рядом. Вы и мы — это всё, что мне нужно.
Она осторожно освободила руку и, глядя ему прямо в глаза, спросила
– А если бы вместо Маши была другая девочка, твое предложение бы последовало? Или ты мне сделал это предложение, понимая, что отнять у меня дочь не сможешь?
Повисла тяжёлая тишина. Он не отвёл взгляда, но в его глазах мелькнуло что-то неуловимое — то ли замешательство, то ли тень вины.
— Ты всерьёз думаешь, что всё сводится к этому? — наконец произнёс он, и голос его прозвучал непривычно глухо.
Она обхватила чашечку уже остывшего кофе своими дрожащими пальцами, и пыталась унять внутреннюю дрожь. Каждый нерв был натянут до предела — словно струна, готовая лопнуть от малейшего прикосновения.
— Я хочу знать правду. Просто правду. Без оправданий, без красивых слов. Ты ничего не сказал о том, любишь ли меня — или боишься потерять то, что уже имеешь?
Он хотел взять ее руки в свои, но она убрала их со стола, тем самым поставив перед собой невидимый барьер
— Если бы я не любил тебя, — тихо сказал он, — стал бы я бороться за вас все последние месяцы?.. Стал бы я терпеть твои сомнения, твою вечную неуверенность?
Её губы дрогнули, но она сдержала рвущиеся наружу слова. В груди разрасталась горькая пустота — та самая, что подпитывалась недосказанностью и невысказанными обидами.
— Любовь — это не борьба, — прошептала она. — Это выбор. Каждый день. Снова и снова. А ты… ты просто хочешь получить свою вторую дочь.
Он закрыл глаза, словно пытаясь собраться с силами. Когда он снова посмотрел на неё, в его взгляде была странная решимость.
— Хорошо. Давай сделаем выбор. Сейчас. Здесь. Скажи мне, чего ты хочешь на самом деле, чего боишься?
Ветер за окном усилился, заставляя стёкла дребезжать в больших рамах. Мир замер в ожидании её ответа. Дина почувствовала, как сердце сжимается от страха, от неуверенности в его чувствах.
– Я боюсь, что, получив Машу, я тебе буду не нужна
– Пойми, Дина, то, что Маша моя дочь и мое предложение тебе - это совпадение. Я в тебя влюбился сразу, когда менял тебе колесо, помнишь?
Она, конечно, помнила эту случайную встречу, за ней последовали другие.
– Это правда?
— Это правда, — он улыбнулся, и в этой улыбке было столько любви, что у неё перехватило дыхание. — Самая настоящая правда. И я готов доказывать это каждый день, если ты позволишь.
Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, будто пытаясь запомнить этот момент навсегда. Потом медленно кивнула, и по её щеке скатилась слеза — не от грусти, а от счастья, такого огромного, что оно едва умещалось в груди.
— Да, — прошептала она. — Да, я хочу быть твоей женой.
Он встал и притянул её к себе, обнял крепко, будто боялся, что она исчезнет. А за окном всё кружились снежинки, рисуя в воздухе узоры будущего — их будущего, которое только начиналось.
Продолжение