Глава 31
– Можно? – спросил Олег
– Да, – не отрываясь от документов, ответила женщина.
Потом закрыла тетрадь, вложила ее в папку и подняла глаза на посетителя
– Слушаю вас
– Я Олег Коновалов – и он протянул ей паспорт, ему показалось, что она знает, кто он.
– Вы муж Лены Коноваловой?
– Да, но бывший, я вдовец, Лена умерла три с небольшим года тому назад.
– Вы присядьте.
– Спасибо. Расскажите все, что вы знаете о рождении моих девочек.
Она кивнула и куда-то позвонила
- Лидочка, принесите мне папку Елены Коноваловой, пятилетней давности. Ваша жена действительно родила двух девочек, очень похожих друг на друга. Но на следующий день пришла ко мне и сказала, что хочет отказаться от одной из них. Я была в шоке. Усадила ее вот на это же место, где сейчас сидите вы, и стала с ней разговаривать. Я понимала, что использовать обвинительный тон или поучать недопустимо, понимала, что нельзя не учитывать ее эмоциональное состояние или считать ее действия неправильными. Надо было помочь ей в такой ситуации. Если мать настаивает на отказе, врач обязан проинформировать её о правовых аспектах такого решения и убедиться, что она осознаёт все последствия. В то же время важно сохранить человеческое отношение и не оставлять женщину без поддержки, даже если она приняла окончательное решение.
– Леночка, дома знают о вашем решении?
– Нет, муж не знает, что я родила двойню, я ему говорила, что у нас будет дочь. И после рождов сама ему позвонила и сказала о рождении дочери.
– А УЗИ, он же с вами приходил?
– Нет, со мной была оба раза свекровь.
-Почему же вы скрыли от мужа такую радость? Лена молчала. Она не плакала, не пыталась мне что-то доказать, просто сидела и слушала. - Я понимаю, насколько сложно вам сейчас приходится. Это очень тяжёлое решение, и я хочу, чтобы вы знали: я здесь, чтобы поддержать вас и ответить на любые вопросы. Давайте вместе рассмотрим все возможные варианты. Есть ли у вас люди, которые могут помочь в этой ситуации? Может быть, родственники или близкие, которые смогут поддержать вас и ребёнка?
– Мне не нужна никакая помощь, я все решила.
— Если вы передумаете, мы всегда сможем вернуться к этому разговору. Нет необходимости принимать решение прямо сейчас. Вы еще пробудете у нас три-четыре дня. – сказала я ей тогда. – Но она принципиально кормила только одну девочку, а вторую отдавала сестричке. Когда я ей пригрозила тем, что позвоню мужу, она встала и ушла, а через час мне позвонили из министерства. Голос был такой низкий, скорее даже бас
– Не заставляйте девочку принимать решение, которое она не хочет, занимайтесь своим делом.
- Я поняла, что мне надо себя как-то обезопасить, и позвала Лену в кабинет. При этом присутствовали главный врач, мой заместитель и медсестра.
В это время в дверь постучали - Любовь Матвеевна, вы просили документы Коноваловой – и положила ей на стол папку.
- Вы помните почерк своей супруги
– Конечно – ответил Олег – Тогда читайте – и она протянула ему что-то вроде объяснительной записки.
Это был отказ от одного из родившихся детей. Все было написано сухим языком, как будто под диктовку. Он дочитал до конца и протянул лист обратно врачу.
– Но почему? Зачем?
– Мы тоже хотели бы знать, но она всегда молчала, опустив голову. Я до последнего боролась за ребенка и в день выписки, пригласила ее
– Леночка, на вас кто-то давит? Заставляют вас сделать то, что вы не хотите? Я смогу вам помочь, мой брат работает в СК, он подключится к этой проблеме и решит ее.
– Я вас прошу об этом? Нет! Поэтому никаких братьев, а тем более помощи мне не надо. Вам спасибо за все и прощайте, не надо вмешиваться в наши семейные дела, у нас все будет хорошо.
– Вот все, что я знаю и очень вам сочувствую. Но я следила за этой девочкой, ее удочерили через неделю после того, как она там появилась. Приехала женщина с мужчиной, он был похож на братка из девяностых, сама заведующая помогала им все оформить. Они уехали счастливые, а через восемь месяцев эта женщина привезла девочку обратно, долго говорила с заведующей и уехала одна. Дочь она назвала Машей. Мужа у нее убили, забрали все: дом, квартиры, драгоценности, счета, о которых знали, но ее Вовчик был предусмотрительным и в офшорах оставил ей хорошие деньги. Она улетела из России, больше ее здесь не видели. С тех пор Маша была в доме малютки, а потом оказалась в детском доме. Вот все, что я знаю
– Я думаю, вам звонил тесть, именно у него такой колоритный голос, но что там случилось, я теперь не узна́ю никогда.
– А мне еще дважды звонили и напоминали, чтобы держала язык за зубами. Но я рада, что вы нашли свою девочку, все-таки Господь ее вернул родному отцу.
Теперь Олег знал если не всё, то многое. Знать-то знал, а легче не становилось. На душе было скверно, будто в глотке застрял горький ком, который ни проглотить, ни выплюнуть. Он сидел у окна своего кабинета, рассеянно наблюдая, как снежинки кружатся за окном. На улице — серость, внутри — ещё хуже. Мысли крутились вокруг одного: Лена. Его Лена. Та, ради которой он готов был на всё. Та, что смотрела на него когда-то с доверием, а теперь… теперь он знал, что она к нему не пришла.
-Почему? — мысленно спрашивал он, но ответа не было. Вернее, ответ-то был, только Олег боялся его признать. Видно, Лена не считала его защитником. Раз не сказала. Не поделилась. Не доверилась. Того, что от неё требовал отец. Может, она думала, что он не поймёт? Или что не сможет помочь? А может… может, она просто не хотела его впутывать?
Олег сжал кулаки. В груди клокотала злость — не на Лену, нет. На её отца, на обстоятельства, на эту чёртову ситуацию, из-за которой он лишился второй дочери.
Но он не сдастся. Не позволит, еще раз потерять дочь. Он будет рядом — потому что любит Дину и Машу. Потому что иначе нельзя.
Снег за окном усилился. Олег поднялся, решительно отодвинув стул. Пора действовать.
Он достал телефон, набрал её номер. Гудки. Долгие, мучительные.
— Да — голос Дины звучал устало.
— Дин, — он сделал паузу, собираясь с силами. — Нам нужно поговорить. Сейчас.
Тишина. Секунда, две, три…
— Хорошо, — наконец прошептала она. — Где?
— Я сейчас подъеду к твоему дому, выходи.
Он выключил телефон, не дожидаясь ответа. Знал, что она выйдет. Должна выйти.
Потому что он больше не хочет жить ни без Дины, ни без Маши. Они должны стать семьей.