Звук застегивающейся молнии на чемодане в тишине спальни прозвучал как выстрел. Резкий, визжащий, окончательный.
Елена стояла в дверном проеме, сжимая в руках кухонное полотенце так сильно, что костяшки пальцев побелели. Ей казалось, что если она отпустит эту грубую вафельную ткань, то упадет на пол и рассыплется на тысячи мелких кусков. В духовке догорал шарлотка — любимый пирог Дениса, запах корицы и печеных яблок, который раньше ассоциировался с уютом, теперь вызывал тошноту.
Денис не смотрел на нее. Он методично укладывал рубашки — те самые, которые она гладила вчера вечером, напевая какой-то мотив. Его движения были пугающе спокойными, отработанными, словно он репетировал этот момент месяцами.
— Денис, — голос Елены дрогнул, сорвавшись на шепот. — Что происходит? Мы же планировали отпуск в Греции... Я вчера купила билеты.
Он замер на секунду, держа в руках темно-синий джемпер, но так и не повернулся. Его спина, широкая и такая родная, теперь казалась стеной. Бетонной, холодной стеной.
— Греции не будет, Лен, — бросил он сухо. — И нас не будет.
Слова падали тяжело, как камни в стоячую воду, поднимая муть со дна. Елена сделала шаг вперед, инстинктивно пытаясь коснуться его плеча, остановить это безумие. Это наверняка какая-то ошибка. Может быть, проблемы на работе? Кризис среднего возраста? Кто-то умер?
— Посмотри на меня, — потребовала она, и в ее голосе зазвенели слезы.
Денис медленно выпрямился и повернулся. В его глазах не было ни злости, ни сожаления. Только ледяная, стеклянная пустота. Это было страшнее криков. Это было равнодушие.
— Я ухожу, Лена.
— Куда? Почему? — она задыхалась, воздух в комнате словно закончился. — Восемь лет, Денис! Мы восемь лет вместе. Мы же... мы же хотели ребенка в следующем году. Что я сделала не так? Скажи мне, я исправлю. Мы пойдем к психологу.
Он горько усмехнулся, и эта усмешка исказила его красивое лицо, сделав его чужим.
— Исправишь? — он покачал головой, захлопывая чемодан. — Нельзя исправить фундамент, если дом построен на болоте. Я устал притворяться, что мне это нужно. Уют, пироги, твои вечные разговоры о ремонте дачи... Я задыхаюсь здесь.
— Задыхаешься? — эхом повторила она. — Но ты говорил, что счастлив. На годовщину, месяц назад, ты подарил мне кулон и сказал...
— Я врал, — перебил он жестко. — Врал тебе, врал себе. Думал, стерпится. Думал, привыкну к этой «нормальной» жизни. Но я больше не могу. Я смотрю на тебя и вижу только упущенное время.
Он взял чемодан за ручку и направился к выходу, вынуждая Елену отступить в коридор. Она семенила за ним, чувствуя себя жалкой, униженной, но не в силах остановить этот поток мольбы.
— Денис, пожалуйста, не руби с плеча. Давай просто поговорим. Может, нам нужно пожить отдельно неделю?
Он остановился у входной двери, надевая пальто. На улице шел октябрьский дождь, барабаня по карнизу, словно отсчитывая последние секунды её прежней жизни. Денис посмотрел на нее сверху вниз. В этот момент Елена заметила, как сильно он постарел за последние полгода. Новые морщины у глаз, жесткая складка у губ. Но она любила и эти морщины.
— Не будет никакой недели, Лена, — он взялся за дверную ручку. — Я подаю на развод завтра. Адвокат свяжется с тобой по поводу квартиры. Я не претендую на нее, оставь себе этот склеп.
— Почему ты так жесток? — прошептала она, слезы наконец хлынули из глаз, размывая очертания его фигуры. — За что?
Он помолчал, словно взвешивая, стоит ли наносить последний удар. И решил, что стоит.
— Ты была удобной, Лена. Предсказуемой. Но я никогда не горел с тобой. — Он посмотрел ей прямо в глаза, и его взгляд был острым, как скальпель. — Я ухожу, потому что ты — моя ошибка. Самая долгая и дорогая ошибка в моей жизни. Прощай.
Дверь захлопнулась. Щелчок замка прозвучал как приговор.
Елена осталась стоять в полумраке прихожей. Тишина, наступившая после его ухода, была оглушительной. Она давила на уши, заполняла легкие вместо воздуха. «Ошибка». Это слово пульсировало в висках. Не «разлюбил», не «встретил другую», а «ошибка». Словно все эти восемь лет — завтраки в постель, болезни, которые они пережили вместе, ремонт, поездки на море, смех, планы — всё это было просто сбоем в системе. Глюком. Черновиком, который он решил скомкать и выбросить.
Ноги подкосились, и она сползла по стене на холодный ламинат. Где-то на кухне запищал таймер духовки — шарлотка была готова. Но Елена не могла пошевелиться. Она сидела, обхватив колени руками, и раскачивалась из стороны в сторону, тихо воя, как раненый зверь.
Следующие две недели прошли как в тумане. Елена взяла больничный, сославшись на тяжелый грипп. Она не могла видеть людей, не могла отвечать на вопросы коллег. Она практически не ела, живя на кофе и остатках былого спокойствия.
Квартира стала музеем их брака. Зубная щетка Дениса, которую она так и не решилась выбросить, стояла в стаканчике. Его халат все еще висел на крючке в ванной, храня запах его тела. Каждый предмет кричал о нем, и каждый предмет напоминал ей о том, что она — «ошибка».
Подруга, Света, ворвалась в квартиру на пятнадцатый день, открыв дверь своим ключом.
— Господи, Ленка, тут пахнет как в склепе! — Света распахнула шторы, впуская безжалостный дневной свет в гостиную. — Ты когда в последний раз мыла голову?
Елена, сидевшая на диване в растянутой футболке, лишь моргнула, щурясь от света.
— Он назвал меня ошибкой, Свет, — прохрипела она. Это были первые слова, которые она произнесла вслух за несколько дней.
Света тяжело вздохнула, села рядом и обняла подругу за худые плечи.
— Мужики — идиоты, когда хотят оправдать свою подлость, — жестко сказала она. — «Ошибка» — это просто красивое слово, чтобы не говорить «я нашел кого-то помоложе» или «я трус». Но ты не ошибка, слышишь? Ты — красивая, умная, молодая женщина. Тебе всего тридцать два!
— Я чувствую себя на сто, — Елена уткнулась подруге в плечо.
— Так, хватит. — Света решительно встала. — Мы начинаем операцию «Реанимация». Сейчас ты идешь в душ, я варю кофе и выбрасываю весь этот хлам, напоминающий о нем. Где мусорные мешки?
Света заставила Елену двигаться. Сначала механически, через силу. Они начали с гардеробной. Елена доставала вещи Дениса, которые он не забрал: старые свитера, коробки с обувью, документы.
— Сжигаем мосты! — командовала Света, запихивая очередную рубашку в черный пакет.
Елена взяла с верхней полки коробку из-под зимних сапог, где Денис хранил всякую мелочь: гарантийные талоны, старые зарядки, чеки.
— Это тоже в мусор? — спросила она.
— Не глядя! — махнула рукой Света.
Елена уже занесла руку, чтобы бросить коробку в пакет, но крышка соскользнула, и содержимое рассыпалось по полу. Среди вороха бумажек и проводов внимание Елены привлекло что-то блестящее. Небольшой бархатный мешочек черного цвета.
Сердце пропустило удар. Она медленно подняла мешочек. Это была упаковка дорогого ювелирного бренда, того самого, мимо витрин которого она всегда проходила с замиранием сердца, но никогда не смела просить. Слишком дорого.
— Что это? — Света замерла с мусорным пакетом в руках.
Дрожащими пальцами Елена открыла мешочек. Внутри лежали изящные золотые серьги с изумрудами. Невероятно красивые. И невероятно дорогие.
— Может, он хотел подарить их тебе на примирение? — неуверенно предположила Света. — Или забыл подарить на годовщину?
Елена нахмурилась. Она перевернула мешочек и вытряхнула сложенный вчетверо чек, который был спрятан на дне.
— Дата... — прошептала она, вглядываясь в цифры. — Света, посмотри на дату.
Подруга выхватила чек.
— Десятое августа... Это же три месяца назад.
— Да, — голос Елены стал тверже, в нем появились ледяные нотки, которых она сама от себя не ожидала. — Три месяца назад он был в командировке в Питере. По крайней мере, он так сказал.
— И что? Купил подарок заранее?
— Нет, — Елена поднялась с колен, сжимая серьги в кулаке так сильно, что острая застежка вонзилась в ладонь. Боль отрезвляла. — У меня не проколоты уши, Свет. Никогда не были. У меня аллергия на металл, даже на золото, я могу носить только клипсы или серебро. Денис это знал. Он знал это восемь лет.
В комнате повисла тишина, гораздо более тяжелая, чем раньше. Теперь это была не тишина горя, а тишина перед бурей.
— Значит... — начала Света.
— Значит, «ошибка» была не одна, — Елена подошла к зеркалу. Из отражения на неё смотрела изможденная, бледная женщина с грязными волосами. Но в её глазах, еще недавно потухших, зажегся новый огонек. Злой, холодный огонь.
Она вспомнила, как три месяца назад Денис вернулся из той «командировки» необычайно воодушевленным, как прятал телефон, как поставил пароль на ноутбук, объяснив это корпоративной безопасностью. Пазл складывался. Он не просто ушел в никуда. Он ушел к кому-то. И эта кто-то носит золото и любит изумруды.
— Он не просто разбил мне сердце, — тихо сказала Елена, глядя на свое отражение. — Он сделал из меня дуру. Он жил со мной, планировал отпуск, ел мою шарлотку и при этом покупал изумруды другой.
Она развернулась к Свете. Слезы высохли. На смену апатии пришла ярость — чистое, высокооктановое топливо.
— Не выбрасывай его костюмы, Света.
— Почему? Ты хочешь его вернуть? — ужаснулась подруга.
— Нет, — Елена хищно улыбнулась, и эта улыбка совсем не шла её доброму лицу. — Я хочу вернуть ему долг. Если я «ошибка», то я стану той ошибкой, которая будет стоить ему всего. Мне нужен твой знакомый юрист, тот, который «акула». И мне нужно узнать, кто носит эти серьги.
История только начиналась. Елена еще не знала, что правда, которую она раскопает, окажется гораздо страшнее банальной измены. Но одно она знала точно: жертва в этой комнате умерла. Родилась охотница.
Парикмахерское кресло было похоже на трон, а накидка, туго стянутая вокруг шеи, — на королевскую мантию. Или на удавку.
— Режем? — спросил мастер, перебирая длинные, русые волосы Елены, которые она берегла с института. Денис любил длинные. Говорил, что это женственно.
— Под корень, — холодно ответила Елена, глядя в свои глаза в зеркале. — Каре. Асимметричное. И цвет... Сделайте холодный блонд. Платину.
Когда пряди начали падать на пол, Елена почувствовала странное облегчение. С каждым срезанным сантиметром она словно сбрасывала с себя вес тех восьми лет, когда пыталась быть идеальной. «Удобная Лена» осталась лежать на кафельном полу салона красоты в куче остриженных волос. Из салона вышла другая женщина — с резкими чертами лица, подчеркнутыми новой стрижкой, и стальным блеском в глазах.
Ее телефон вибрировал уже третий раз. Света.
— Ну что? — голос подруги звенел от нетерпения. — Ты была у Виктора? Что сказал этот адвокатский дьявол?
Елена села в свою машину, бросив сумочку на пассажирское сиденье.
— Был, Света. Новости паршивые. Но интересные.
Виктор Петрович, адвокат с репутацией акулы, который мог бы высудить снег у зимы, встретил её не утешениями, а стопкой распечаток.
— Ваш супруг, Елена Сергеевна, готовился к этому разводу не месяц и не два, — сказал он, постукивая ручкой по столу. — Он выводил активы. Понемногу, чтобы не вызывать подозрений. Но самое интересное не это.
— А что? — спросила Елена, чувствуя, как внутри нарастает холодная ярость.
— Кредиты. На ваше имя оформлено три кредита за последние полгода. Суммы внушительные. Вы подписывали генеральную доверенность три года назад, когда оформляли дачу?
Елена закрыла глаза. Дача. Его мечта. Конечно, она подписала все, что он подсунул. Она доверяла ему безоговорочно.
— Ясно, — сказала она в трубку Свете. — Он повесил на меня долги, а свои деньги спрятал. Он не просто ушел, Свет. Он решил меня уничтожить, чтобы я не смогла даже голову поднять.
— Вот сволочь... — выдохнула Света. — И что делать? Платить?
— Нет, — Елена завела мотор. — Я не буду платить за его красивую жизнь. Я найду, куда он дел деньги. И я знаю, с чего начать.
Дома Елена достала с антресолей старый планшет. Денис купил новый год назад, а этот забросил, сказав, что он «тормозит». Но он забыл одну вещь: «облако». Их аккаунты были синхронизированы. Он сменил пароли на почте и соцсетях, но забыл отключить синхронизацию фотопотока на старом устройстве, которое считал сломанным.
Елена включила планшет в сеть. Экран мигнул, загружая данные. Пять минут ожидания казались вечностью. И вот, галерея обновилась.
Фотографии посыпались одна за другой.
Вот селфи Дениса в зеркале отеля.
Вот вид на Исаакиевский собор. Та самая «командировка».
А вот и она.
Елена приблизила фото. Девушка была молода, лет двадцати пяти. Яркая, дерзкая, с копной рыжих кудрей и пухлыми губами. На ней было платье, которое стоило как три зарплаты Елены. Она смеялась, откинув голову назад, а на мочке её уха сверкал зеленый огонь.
Изумрудные серьги. Те самые.
— Нашла, — прошептала Елена.
Листать дальше было больно, но необходимо. Фото из ресторанов, фото из машины... Стоп. Фото документов?
Денис, видимо, использовал камеру телефона как сканер. На размытом снимке был виден заголовок договора: «ООО СтройИнвестГарант». И фамилия девушки в графе учредителя: Алиса Ветрова.
Елена быстро вбила имя в поисковик.
Алиса Ветрова. Дочь владельца крупного строительного холдинга. «Золотая молодежь». Инстаграм-дива, открывающая галереи и бутики на деньги папы.
Пазл сложился окончательно. Денис не просто ушел к молодой любовнице. Он ушел к деньгам. К большим деньгам и возможностям. Елена, с её уютным бытом и средней зарплатой, была для него «ошибкой», тормозящим фактором. Ему нужен был трамплин, и он нашел его в лице глупой богатой девочки.
— Ну что ж, Денис, — Елена усмехнулась, и от этой улыбки ей самой стало страшно. — Посмотрим, как ты запрыгаешь, когда твой трамплин сломается.
Вечером следующего дня Елена сидела в баре дорогого ресторана «Панорама». На ней было черное платье-футляр, которое она купила сегодня, потратив последние деньги с кредитки. Новая стрижка и яркий макияж делали её неузнаваемой. Она пила воду с лимоном и ждала.
Судя по сторис в Инстаграме Алисы Ветровой, сегодня они с «любимым» ужинали здесь.
Они вошли в восемь. Денис в новом костюме, выглядящий лощеным и уверенным. И Алиса — громкая, сверкающая, виснущая на его руке. Елена почувствовала укол в сердце, но он тут же сменился презрением. Денис выглядел как дрессированный пудель рядом с капризной хозяйкой. Он улыбался, но глаза бегали. Он нервничал.
Они сели за столик у окна, всего в пяти метрах от Елены. Она развернулась на барном стуле так, чтобы видеть их в отражении огромного зеркала за барной стойкой.
— ...папа сказал, что тендер наш, котик! — голос Алисы был звонким, она не стеснялась окружающих. — Ты теперь будешь генеральным директором филиала! Представляешь?
Денис взял её руку и поцеловал пальцы.
— Ты моя богиня, Лиса. Я не подведу Анатолия Борисовича.
— Конечно, не подведешь, — щебетала она. — Кстати, ты перевел ту сумму? Папа спрашивал про гарантийный взнос.
Елена напряглась. Гарантийный взнос?
— Да, милая, сегодня утром. Возникли небольшие задержки с банком, но всё ушло, — Денис вытер лоб салфеткой.
Он лгал. Елена знала этот жест. Когда Денис врал, он всегда промокал лоб или теребил манжету. Значит, денег у него нет. Или он их еще не нашел. Те кредиты, что он взял на имя Елены... их было недостаточно для уровня игр, в которые он полез. Ему нужно было больше.
Алиса надула губки.
— Смотри мне. Папа не любит, когда опаздывают с деньгами. Ты же знаешь, он строгий.
В этот момент Алиса встала и направилась в сторону дамской комнаты. Елена выждала пару секунд, оставила купюру на стойке и скользнула следом.
В туалете, отделанном мрамором и золотом, было тихо. Алиса стояла у зеркала, подправляя помаду. Елена встала у соседней раковины, достала пудреницу.
— Шикарные серьги, — спокойно сказала Елена, глядя на Алису через зеркало.
Девушка самодовольно улыбнулась, поправляя рыжий локон.
— Спасибо. Подарок жениха. Он у меня такой романтик.
— Жениха? — переспросила Елена, изображая легкое удивление. — Повезло. А мой бывший муж оказался мелочным аферистом. Представляете, подарил такие же серьги своей любовнице, а деньги на них украл у меня.
Алиса замерла с помадой в руке. Её взгляд метнулся к Елене.
— Бывает же, — буркнула она, явно желая закончить разговор.
— И не говорите, — Елена захлопнула пудреницу. Громкий щелчок эхом разнесся по комнате. — Самое смешное, что он думает, будто богатенькая дурочка спасет его от тюрьмы. Но он не знает, что на него уже заведено уголовное дело за мошенничество. И любого, кто с ним связан, потянут как соучастника.
Алиса медленно повернулась к Елене. Спесь с её лица начала сползать.
— Вы это к чему? Кто вы такая?
Елена повернулась к ней, и на секунду в её глазах мелькнула та самая боль, которую причинил ей Денис, но теперь эта боль была оружием.
— Я? Я просто прохожая. Но если бы я была на вашем месте, я бы проверила, действительно ли «гарантийный взнос» дошел до папы. И не висит ли на вашем «котике» долгов миллионов так на двадцать.
Она вышла, оставив Алису с открытым ртом. Сердце колотилось как бешеное. Это был блеф. Чистой воды блеф. Никакого уголовного дела (пока) не было. Но семя сомнения было посеяно.
Елена вышла из ресторана, вдохнула холодный ночной воздух и почувствовала себя живой. Впервые за долгое время. Она достала телефон и набрала Виктора Петровича.
— Виктор, готовьте заявление в полицию о мошенничестве с кредитами. И... у вас есть знакомые в налоговой? Кажется, компания «СтройИнвестГарант» нуждается в проверке.
Она собиралась сесть в машину, когда дорогу ей преградил черный внедорожник. Тонированное стекло опустилось.
На водительском сиденье сидел мужчина лет сорока пяти, с тяжелым, волевым лицом и шрамом над бровью. Он не был похож на бандита, скорее на человека, который решает проблемы. Очень серьезные проблемы.
— Елена Сергеевна? — спросил он низким голосом.
— Кто вы? — Елена отступила на шаг, сжав ключи в кармане.
— Меня зовут Глеб. Я начальник службы безопасности Анатолия Ветрова. Отца Алисы. — Он кивнул на пассажирское сиденье. — Садитесь. Нам нужно поговорить о вашем муже. И о тех деньгах, которые он украл не у вас, а у нас.
Елена застыла. Она хотела напугать Алису, но, похоже, разворошила осиное гнездо, о размерах которого даже не догадывалась. Денис не просто альфонс. Он вор, который украл у очень опасных людей. И теперь Елена — единственная ниточка, ведущая к нему.
— Я не сяду, — твердо сказала она.
— Сядете, Елена, — Глеб устало потер переносицу. — Потому что Денис десять минут назад исчез из ресторана через черный ход. И сейчас вы — единственный человек, который может знать, где он прячет «черную кассу». А если не знаете вы, то долг переходит на вас. Как на законную супругу.
Елена посмотрела на ресторан, где еще пять минут назад Денис целовал руки другой женщине. Он сбежал. Снова. Оставив её расхлебывать не просто кредиты, а войну с мафией.
— Откройте дверь, — сказала она, шагая к черному джипу.
Игры закончились. Началась охота на выживание.
В салоне внедорожника пахло дорогой кожей и табаком. Елена сидела прямо, глядя на проносящиеся за окном огни ночной Москвы. Страх ушел. Его место заняла ледяная расчетливость, словно ее мозг переключился в аварийный режим, отсекая все лишние эмоции.
— Сколько он взял? — спросила Елена, не поворачивая головы к Глебу.
Начальник службы безопасности усмехнулся, оценив её самообладание.
— Пятьдесят миллионов. Это был «гарантийный взнос» за тендер, который он должен был передать от лица холдинга. Но Денис решил, что эти деньги лучше будут смотреться на его офшорном счете. Проблема в том, что он не успел их перевести. Наши IT-специалисты заблокировали транзакцию в последний момент.
— Значит, деньги у него на руках? В кэше или на флешке с криптокошельком? — уточнила Елена.
Глеб бросил на неё быстрый взгляд.
— На зашифрованном носителе. И он сейчас мечется по городу, пытаясь понять, почему код доступа не срабатывает, и ищет способ обналичить хоть что-то, чтобы свалить из страны. Мы отследили его телефон до МКАДа, потом он его выключил. Где он может быть, Елена?
Елена закрыла глаза. Она представила Дениса. Не того уверенного мужчину в костюме, а настоящего. Того, кто паниковал, когда терял ключи. Того, кто боялся нового.
— Он не поедет в отель, там нужны документы, — начала рассуждать она вслух. — К друзьям тоже — он знает, что вы их проверите. Он трус, Глеб. А трусы бегут туда, где им кажется безопасно. В детство.
— Родители? — Глеб уже набирал что-то в навигаторе.
— Нет, они умерли. Но есть одно место... — Елена вспомнила, как три года назад Денис возил её смотреть старый гараж своего деда в промзоне на севере города. Он тогда сказал, что хочет продать его, но Елена знала, что он соврал. Он оставил его как «мужскую берлогу», место, где хранил старые журналы, удочки, которыми не пользовался, и свои школьные грамоты. Место, где он чувствовал себя значимым.
— Гаражный кооператив «Север-2», — сказала она твердо. — Бокс 415. Он называл это своим «бункером».
Глеб резко крутанул руль, разворачивая тяжелую машину через две сплошные.
— Если он там, Елена, я спишу твои долги. Лично договорюсь с банками. Но если ты ошибаешься...
— Я жила с ним восемь лет, — перебила она. — Я знаю его лучше, чем он сам себя знает. Он предсказуем, как дешевый детектив.
Гаражный кооператив выглядел как декорация к фильму ужасов: ржавые ворота, лай собак где-то вдалеке и мигающий фонарь. Джип Глеба бесшумно подкатил к нужному ряду и погасил фары.
— Сиди здесь, — скомандовал Глеб, доставая из кобуры пистолет.
— Нет, — Елена открыла дверь. — Он не откроет вам. Он забаррикадировался и дрожит от страха. Если вы начнете ломать дверь, он может сделать глупость — уничтожить носитель или попытаться сбежать через заднюю стенку, там рыхлый кирпич. Я пойду.
Глеб секунду смотрел на нее, потом кивнул.
— Я буду за стеной. Одно неверное движение — и мы входим жестко.
Елена подошла к облупленным зеленым воротам с номером 415. Из щели пробивался тусклый свет. Она слышала шорох внутри. Глубоко вдохнув сырой осенний воздух, она постучала. Не громко, не требовательно. А так, как стучала раньше в дверь ванной. Три коротких удара.
Тишина за дверью стала звенящей.
— Денис, — позвала она спокойно. — Это я. Лена. Открой. Я одна.
Шорох. Тяжелое дыхание за металлом.
— Уходи! — голос Дениса сорвался на визг. — Я знаю, ты привела их!
— Я никого не приводила, — соврала она так гладко, что сама себе поверила. — Мне звонили из банка. Сказали, ты взял кредиты. Я приехала, чтобы понять, почему ты так поступил. Денис, мне страшно. Я привезла тебе поесть и деньги. Я знаю, что ты в беде.
Повисла пауза. Елена знала, на что давить. На его эго. На его уверенность в том, что она — глупая, верная, «удобная» Лена, которая приползет спасать его, несмотря ни на что.
Засов скрежетнул. Калитка в воротах приоткрылась, и в щели показалось бледное, перекошенное страхом лицо Дениса. Он втащил её внутрь рывком и тут же захлопнул дверь, закрыв на три оборота.
В гараже пахло бензином и старой пылью. На верстаке горела лампа, рядом лежал раскрытый ноутбук, та самая флешка и бутылка виски, наполовину пустая. Денис выглядел ужасно: дорогой костюм испачкан, галстук сбит набок, глаза бегают.
— Ты одна? Точно одна? — он схватил её за плечи, больно сжимая пальцы.
— Одна, Денис. Успокойся, — Елена мягко отстранилась. Она оглядела его с ног до головы, и в этот момент последняя капля жалости к нему испарилась. Перед ней стоял не муж, не любимый человек, а жалкий незнакомец.
— Они ищут меня, Ленка, — зашептал он, наливая себе виски дрожащей рукой. — Отец Алисы... он псих. Я просто хотел взять свое! Я заслужил эти деньги, я пахал на них три месяца!
— Ты хотел сбежать с Алисой? — спросила Елена, подходя к верстаку.
— Да плевать мне на Алису! — рявкнул он. — Она пустышка. Капризная дрянь. Мне нужны были деньги, чтобы начать новую жизнь. Без вас всех. Без этой серости!
Он повернулся к Елене, и в его глазах мелькнуло безумие.
— Слушай, у тебя же есть машина? Мы можем уехать. Прямо сейчас. Я знаю, как разблокировать счет, мне нужно просто время. Мы уедем в Азию. Ты же всегда хотела на море? Забудем все. Я прощу тебя.
Елена рассмеялась. Смех был тихим, сухим.
— Ты простишь меня? — переспросила она. — За что? За то, что я была твоей «ошибкой»?
Денис отмахнулся.
— Да я просто так сказал! Чтобы ты отстала! Лен, ну ты же меня знаешь. Я вспыльчивый. Но мы же команда! Восемь лет!
Елена взяла со стола флешку. Денис дернулся, но она сжала её в кулаке.
— Ты прав, Денис. Восемь лет. Я гладила твои рубашки, лечила тебя от простуды, терпела твои капризы. Я строила дом на болоте, как ты выразился. Но ты ошибся в одном.
— В чем? — он смотрел на флешку как завороженный.
— Ты думал, что фундамент — это ты. А фундаментом была я. И без меня ты просто куча строительного мусора.
Она сделала шаг назад, к двери.
— Отдай флешку, Лена, — голос Дениса стал угрожающим. Он шагнул к ней, занося руку для удара. — Не беси меня! Отдай, сука!
Елена не шелохнулась. Она просто громко, четко произнесла:
— Глеб!
Ворота гаража содрогнулись от мощного удара снаружи. Петли, изъеденные ржавчиной, не выдержали. Створка с грохотом распахнулась, впуская в полумрак гаража слепящий свет фар и холодный ветер.
Денис застыл с поднятой рукой, щурясь от света. Глеб вошел внутрь спокойно, по-хозяйски, за ним — двое крепких парней в камуфляже.
— Денис Андреевич, — Глеб улыбнулся, но улыбка была страшной. — Анатолий Борисович передает вам привет. И очень хочет обсудить детали вашего увольнения.
Денис попятился, уперся спиной в верстак и сполз на пол. Он посмотрел на Елену взглядом побитой собаки.
— Ленка... ты что наделала? Ты же предала меня...
Елена подошла к Глебу и вложила ему в руку холодный металлический корпус флешки.
— Я исправила ошибку, Денис, — сказала она, глядя на бывшего мужа сверху вниз. — Мой развод теперь окончательный.
— Уведите его, — бросил Глеб своим парням. Дениса подхватили под руки и поволокли к машине. Он даже не сопротивлялся, только тихо скулил.
Глеб задержался в дверях.
— Кредиты будут закрыты завтра к обеду. Адвокат пришлет бумаги. И... Елена Сергеевна, если вам когда-нибудь понадобится работа, позвоните мне. Нам нужны люди с такими нервами.
— Спасибо, Глеб, — Елена покачала головой. — Но я хочу работать на себя. Я устала от чужих начальников и чужих планов.
Эпилог. Шесть месяцев спустя.
Весеннее солнце заливало веранду нового кафе. Запах свежей выпечки и кофе смешивался с ароматом цветущей сирени.
Елена поправила идеально сидящий жакет и проверила отчеты на планшете. Её маленькая пекарня «Шарлотка» (название было иронией, которую понимала только она) работала всего месяц, но столики уже нужно было бронировать заранее.
Входной колокольчик звякнул. Вошла Света, сияющая и громкая, как всегда.
— Босс на месте! — крикнула она, плюхаясь за столик Елены. — Слушай, там очередь на улице! Ты волшебница. Кстати, видела новости?
Света понизила голос и подвинула телефон. На экране была статья из криминальной хроники: «Суд вынес приговор по делу о мошенничестве в строительном холдинге. Бывший топ-менеджер получил пять лет колонии общего режима».
Елена скользнула взглядом по фото. Денис на скамье подсудимых выглядел серым, облысевшим и совершенно чужим. Ничего не шевельнулось в груди. Ни злорадства, ни боли. Только равнодушие. Словно она читала о погоде в Гондурасе.
— Жаль его? — осторожно спросила Света.
— Нет, — Елена улыбнулась официанту, который принес ей капучино. — Каждый платит за свои ошибки. Он заплатил годами свободы. А я...
Она посмотрела в окно, на улицу, полную людей, красок и возможностей. Она коснулась мочки уха, где теперь сверкали, нет, не изумруды, а изящные серебряные серьги, купленные на свои, честно заработанные деньги.
— А я заплатила иллюзиями, Света. И знаешь что? Это была отличная сделка. Сдачи не надо.
Она закрыла вкладку с новостями и пододвинула к себе отчет о продажах.
— Давай обсудим расширение. Я думаю, нам нужна еще одна точка в центре.
Жизнь больше не была черновиком. Теперь Елена писала её начисто, и в этом романе она была не удобной главой, а главным автором.
