Дождь за окном не просто шел — он хлестал по стеклу с яростью отвергнутого любовника. Елена сидела в глубоком бархатном кресле, сжимая в руках давно остывшую чашку с эрл-греем. Часы в прихожей отбивали ритм, который казался ей слишком громким в этой звенящей тишине огромной квартиры. Половина двенадцатого.
Андрея не было.
Обычно она не паниковала. Андрей — успешный архитектор, его задержки на объектах, бесконечные совещания с подрядчиками и капризными заказчиками были частью их жизни последние десять лет. Но сегодня было иначе. Сегодня была их годовщина — семь лет со дня свадьбы, «медная свадьба», как шутливо напомнила ей утром мама по телефону.
На столе в столовой медленно умирали свечи, воск стекал на накрахмаленную скатерть, словно застывшие слезы. Утка с яблоками, которую Елена готовила четыре часа, превратилась в холодный, жирный памятник её напрасным ожиданиям.
Звук открывающегося замка прозвучал как выстрел. Елена вздрогнула, едва не выронив чашку. Она торопливо пригладила волосы, одернула шелковое домашнее платье и вышла в коридор, пытаясь натянуть на лицо маску понимающей жены, а не встревоженной истерички.
Андрей стоял в дверях, стряхивая капли с дорогого кашемирового пальто. Он выглядел не просто уставшим — он выглядел измотанным, но в его глазах горел странный, лихорадочный огонь.
— Андрюша? — тихо позвала она. — Ты промок... Я звонила тебе, но телефон был вне зоны...
Он резко обернулся. Его взгляд, обычно теплый, с лукавым прищуром, сейчас был холодным и колючим, как ледяная крошка. Он смотрел на неё не как на жену, а как на досадную помеху, или, что еще хуже, как на врага.
— Вне зоны, — повторил он с кривой усмешкой. — Конечно. Тебе ведь это было на руку, правда?
Елена замерла.
— О чем ты? Ужин остыл, сегодня же наша дата, я думала...
— Ты думала! — он вдруг швырнул портфель на пол. Тяжелая кожа ударилась о паркет с глухим стуком. — Хватит, Лена. Хватит этого спектакля. Меня тошнит от твоей заботы. От этих свечей. От твоего взгляда побитой собаки.
Елена почувствовала, как пол уходит из-под ног. Она сделала шаг назад, прижимая руку к груди.
— Андрей, ты пьян? Что случилось? Тебя уволили? Проблемы с объектом?
Он подошел к ней вплотную. От него пахло дождем, сигаретами (хотя он бросил два года назад) и чем-то еще... едва уловимым, сладковатым. Смесь чужих духов и дорогого коньяка. Но Елена была слишком напугана его агрессией, чтобы анализировать запахи.
— Не прикидывайся, — прошипел он ей в лицо. — Я всё знаю.
— Что... что ты знаешь? — её голос дрогнул.
— Про тебя. Про него. Про ваши встречи, — Андрей рассмеялся, но смех был страшным, лающим. — Ты думала, я идиот? Думала, я буду вечно сидеть в офисе, зарабатывая нам на этот чертов пентхаус, пока ты развлекаешься за моей спиной?
В голове Елены наступила вакуумная тишина. Слова мужа долетали до неё, как сквозь толщу воды. Измена? Она? Елена, чей мир вращался вокруг его комфорта, его рубашек, его карьеры? Елена, которая отказалась от своей работы в галерее, чтобы обеспечить ему «надежный тыл»?
— Андрей, ты бредишь, — прошептала она, чувствуя, как к горлу подступает ком. — Какой «он»? О чем ты говоришь? Я ни с кем... Я люблю только тебя!
— Ложь! — рявкнул он, и жила на его виске вздулась. — Каждое твое слово — ложь. Я видел, как ты смотришь в телефон. Я видел, как ты улыбаешься, когда думаешь, что я не вижу. Ты изменилась, Лена. Ты стала холодной. Ты избегаешь меня в постели.
— Я избегаю?! — Елена вспыхнула. Обида на мгновение пересилила страх. — Это ты приходишь домой за полночь! Это ты засыпаешь, едва коснувшись подушки! Я пыталась поговорить с тобой месяц назад, но ты отмахнулся!
— Конечно, лучшая защита — нападение, — Андрей картинно всплеснул руками, расхаживая по коридору. — Классика жанра. Переложить вину на мужа-трудоголика. Как это удобно! Пока я горбачусь, ты ищешь утешения на стороне. Кто он? Тот хлыщ из фитнес-клуба? Или, может быть, твой бывший однокурсник, который «случайно» лайкает твои фото?
Елена смотрела на мужа и не узнавала его. Это был не Андрей. Это был какой-то чужой, злой человек, который с наслаждением топтал её сердце. Но самое страшное было в деталях. Он обвинял её с такой уверенностью, с такой детализацией, словно сам пережил это.
— Скажи мне правду! — он снова подлетел к ней, схватив за плечи. Его пальцы больно впились в её кожу. — Признайся, и, может быть... может быть, я смогу это понять. Я не железный, Лена. Я тоже человек. Но ложь... ложь убивает меня.
В его глазах на секунду мелькнуло что-то похожее на мольбу, на страх. Елена, ослепленная своей любовью и привычкой оправдывать его, вдруг подумала: «А вдруг я действительно дала повод? Вдруг я была недостаточно внимательна? Может, он просто ревнует от усталости и стресса?»
— Андрюша, клянусь тебе всем святым, никого нет, — она заплакала, слезы потекли по щекам горячими ручьями. — Я ждала тебя. Я приготовила утку. Я надела это платье...
Он отпустил её, словно она была заразной. Брезгливо отряхнул руки.
— Утка... Платье... — пробормотал он с отвращением. — Ты думаешь, этим можно купить совесть?
Он прошел мимо неё в гостиную, не разуваясь, оставляя мокрые следы на светлом ковре. Подошел к бару, налил себе виски в грязный стакан, стоявший на столе, и залпом выпил.
— Я сегодня буду спать в кабинете, — бросил он, не оборачиваясь. — Не подходи ко мне. Мне противно на тебя смотреть.
— Но Андрей... давай поговорим! Покажи мне доказательства! Почему ты так решил?! — Елена бросилась за ним, хватая его за рукав пиджака.
Он резко выдернул руку.
— Доказательства? Тебе нужны доказательства? — он странно улыбнулся, глядя куда-то сквозь неё. — Посмотри на себя. Ты вся дрожишь. У тебя бегающий взгляд. Ты оправдываешься, как виноватая школьница. Невиновные так себя не ведут, Лена. Невиновные возмущаются, дают пощечины. А ты... ты плачешь. Потому что знаешь, что я прав.
Он захлопнул дверь кабинета перед её носом. Щелкнул замок.
Елена осталась стоять в полутемном коридоре. Тишина снова накрыла квартиру, но теперь она была тяжелой, удушливой. Запах его парфюма всё еще висел в воздухе, смешиваясь с запахом остывшей еды.
Она медленно сползла по стене на пол, обхватив колени руками. Её разум лихорадочно перебирал события последних месяцев. Где она оступилась? Кому она улыбнулась не так? Может быть, когда она встретила соседа у лифта? Или когда переписывалась с сестрой, и Андрей спросил, кто это, а она отмахнулась?
В её душе начало расти чудовищное чувство вины за преступление, которого она не совершала. Андрей был так убедителен. Он был так искренне разбит. Разве мог человек так играть? Нет. Значит, он действительно верит в это. Значит, она действительно сделала что-то ужасное, сама того не замечая.
За дверью кабинета послышался приглушенный голос Андрея. Елена затаила дыхание, прислушиваясь. Он с кем-то разговаривал?
— ...да, она ничего не понимает. Да... Нет, она в истерике... Я сказал, что знаю... Нет, подожди... Я не могу сейчас говорить громко...
Голос стих.
Елена поднялась, чувствуя, как дрожат ноги. «Он звонит другу? Жалуется на меня?» — подумала она. Ей хотелось выть от несправедливости, но внутри поселился липкий страх: их брак рушится. И, судя по словам Андрея, виновата в этом она.
Она побрела в спальню, где на кровати лежала нераспакованная коробочка с подарком для него — дорогими запонками, которые он так хотел. Она села на край постели и посмотрела на свое отражение в зеркале туалетного столика. Тушь потекла, лицо было бледным, в глазах — ужас.
— Кто ты? — спросила она свое отражение. — Неужели ты — изменница?
Где-то глубоко внутри, под слоями шока и боли, зашевелился крошечный червячок сомнения. Не в себе. В нём.
Почему он пах духами, которых у неё никогда не было? Почему он сказал про «отель на Ленинском», хотя она там не была ни разу в жизни, а он часто проводил там встречи с партнерами?
Но усталость и эмоциональное насилие взяли верх. Елена легла на неразобранную постель, свернувшись калачиком, и провалилась в тяжелый, кошмарный сон, где Андрей стоял на суде и зачитывал ей приговор, а она не могла открыть рот, чтобы сказать хоть слово в свою защиту.
За стеной, в кабинете, Андрей смотрел на погасший экран телефона. Его руки дрожали, но не от гнева, а от адреналина. Он вытер пот со лба.
— Пронесло, — прошептал он в темноту. — Она поверила. Она сожрала это.
Он налил себе еще виски. Атака была лучшей формой защиты. Он знал это. Если Лена будет занята оправданиями и самокопанием, у неё не останется времени следить за ним. У неё не останется сил заметить, что на воротнике его рубашки, той самой, которую он сейчас торопливо расстегивал, остался едва заметный след чужой помады оттенка «бургунди».
Он посмотрел на семейное фото в рамке на столе. Счастливая Лена и он, пять лет назад на Майорке.
— Прости, малыш, — сказал он фотографии, поднимая стакан. — Но или ты будешь плакать, или я потеряю всё. Я выбираю тебя.
Он сделал глоток, и на его лице появилась гримаса, которую при другом освещении можно было бы принять за улыбку мученика, но сейчас она была больше похожа на оскал хищника, загнавшего жертву в угол. Игра началась.
Утро наступило не с рассветом, а с тяжелой, свинцовой головной болью, которая, казалось, сдавила виски Елены в тиски. Она открыла глаза и несколько секунд смотрела в белый потолок, надеясь, что вчерашний вечер был просто кошмарным сном. Но смятая подушка рядом — холодная и пустая — вернула её в реальность.
Андрея в спальне не было.
Елена встала, чувствуя себя разбитой. Ноги ступали по мягкому ковру неуверенно, словно она заново училась ходить. В зеркале в ванной на неё смотрела незнакомка: опухшие веки, серый цвет лица, в уголках губ залегла горькая складка. Она плеснула в лицо ледяной водой, пытаясь смыть с себя этот образ жертвы.
— Ты должна это исправить, — прошептала она себе. — Семья — это работа. Ты просто должна доказать ему.
На кухне пахло крепким кофе. Андрей сидел за столом, уткнувшись в планшет. Он был уже одет: идеальный темно-синий костюм, белая сорочка, тот самый галстук, который она подарила ему на Новый год. Он выглядел безупречно, словно броня из дорогой ткани защищала его от любой эмоциональной грязи.
— Доброе утро, — голос Елены прозвучал хрипло.
Андрей даже не поднял головы. Его палец скользнул по экрану, перелистывая новости.
— Кофе в турке. Если осталось, — бросил он равнодушно.
Елена подошла к плите. Турка была пуста. На дне засохла темная кофейная гуща. Это мелкое, бытовое пренебрежение ударило её больнее, чем крик. Раньше он всегда оставлял ей чашку. Раньше он варил кофе для них двоих.
Она налила себе воды и села напротив мужа, сцепив руки в замок.
— Андрей, нам нужно поговорить о вчерашнем. Я не могу так...
Он наконец оторвался от экрана. Его взгляд был спокойным, изучающим, почти клиническим. Так врач смотрит на неизлечимого пациента.
— О чем говорить, Лен? Ты хочешь снова рассказывать сказки? У меня нет времени. В десять совещание с застройщиками.
— Я хочу вернуть доверие, — твердо сказала она, хотя внутри всё дрожало. — Скажи, что мне сделать? Я готова на всё. Ты придумал эту измену, ты сам в неё поверил, но её не было! Проверь меня. Как угодно.
Андрей отложил планшет. На его губах заиграла тонкая, едва заметная улыбка.
— Проверить? — переспросил он. — Хорошо. Если тебе нечего скрывать, дай мне свой телефон. Прямо сейчас. И пароль от облака. И от почты.
Елена опешила. Это было унизительно. Это было нарушением всех личных границ, которые они уважали годами. Но в глазах Андрея она увидела вызов. Если она откажется — это будет признанием вины.
— Пожалуйста, — она дрожащими руками протянула ему смартфон. — Пароль — день нашей свадьбы. Ты знаешь.
Андрей взял телефон, небрежно взвесил его в руке.
— Посмотрим, — он начал листать её переписки, открывать галерею. Елена сидела, чувствуя, как краска стыда заливает шею. Ей было нечего скрывать, но само ощущение, что муж роется в её жизни, как в грязном белье, выискивая компромат, было невыносимым.
— Кто такой "Михаил Дизайн"? — резко спросил он.
— Это декоратор, Андрей! Мы обсуждали шторы для гостиной!
— Хм. Слишком много смайликов для штор, — он фыркнул, продолжая скроллить. — А это что? Переписка со Светой. "Он стал невыносим в последнее время". Это ты обо мне? Жалуешься подружкам? Обсуждаешь меня за спиной?
— Я просто делилась... Мне было одиноко! — воскликнула Елена.
Андрей швырнул телефон обратно ей через стол. Гаджет проскользил по гладкой поверхности и остановился у самого края.
— Я так и знал. Ты строишь из себя святую, а сама поливаешь меня грязью с подругами. Это и есть предательство, Лена. Эмоциональная измена.
Он встал, поправил манжеты.
— Я заберу твой ноутбук с собой. Отдам айтишникам в офисе, пусть восстановят удаленные файлы. Уверен, там найдется много интересного.
— Андрей! — она вскочила. — Это безумие!
— Это меры предосторожности, — он взял свой портфель. — Я сегодня буду поздно. Не жди. И не звони мне, не позорь меня перед коллегами своими истериками.
Дверь захлопнулась.
Елена осталась стоять посреди кухни, чувствуя себя выпотрошенной. Он перевернул всё с ног на голову. Её попытка примирения обернулась новым обвинением. Теперь она была виновата еще и в том, что жаловалась подруге.
Ей нужно было выговориться. Воздуха в квартире стало катастрофически мало.
Через час она сидела в маленькой кофейне в центре, теребя бумажную салфетку. Напротив сидела Света — та самая подруга из переписки. Света была полной противоположностью Елены: резкая, прагматичная, разведенная дважды бизнес-леди с короткой стрижкой и цепким взглядом.
— Он психопат, — вынесла вердикт Света, выслушав сбивчивый рассказ Елены. — Ленка, это классический абьюз. Газлайтинг чистой воды. Он обвиняет тебя в том, что делает сам. Или планирует сделать.
— Нет, Свет, ты не понимаешь, — Елена покачала головой, защищая мужа по инерции. — Он просто очень устал. У него огромный проект, ответственность... А тут я со своими претензиями. Он, наверное, действительно накрутил себя. Он же ревнивый, ты знаешь. Это значит, что он меня любит. Если бы ему было все равно, он бы не устраивал сцен.
— Ревность — это не любовь, это желание владеть, — отрезала Света. — Послушай меня. Мужик, который внезапно начинает проверять телефон жены и орать про измену, обычно сам рыльце в пушку прячет. Ты проверяла его вещи? Карманы? Машину?
— Я не буду опускаться до шпионажа! — возмутилась Елена. — Я верю ему. Я просто хочу понять, что произошло.
— Дура ты, Ленка, — вздохнула Света, но в её голосе было сочувствие. — Ладно. Но будь осторожна. Если он забрал твой ноут, значит, он хочет отрезать тебе пути к отступлению или контролю. У тебя есть доступ к его счетам?
Елена задумалась.
— К общему — да. Но основные деньги у него на бизнес-картах. Я туда не лезу.
— Зря, — многозначительно сказала подруга.
Вернувшись домой, Елена попыталась заняться делами, чтобы заглушить тревогу. Она решила разобрать вещи Андрея, которые он вчера бросил в гостиной. Его вчерашний пиджак висел на спинке стула.
Она взяла его, чтобы почистить, и привычным движением проверила карманы перед тем, как нести в гардеробную. Пусто. Только смятый чек из платной парковки и...
Пальцы нащупали что-то маленькое и твердое во внутреннем кармане.
Елена достала находку. Это был бархатный мешочек. Крошечный, черный, с золотым логотипом ювелирного дома «Aurelia». Сердце Елены подпрыгнуло и забилось где-то в горле.
Дрожащими пальцами она развязала шнурок. На ладонь выпали изящные золотые сережки с топазами — её любимыми камнями.
Мир вокруг качнулся.
В пакетике лежал и чек. Дата — вчерашняя. Время — 18:30. То есть, за два часа до того, как он вернулся домой и устроил скандал.
Елена опустилась на стул, прижимая сережки к груди. Слезы, но на этот раз слезы облегчения, брызнули из глаз.
— Господи... — прошептала она, и нервный смех вырвался наружу. — Какая же я идиотка. И Света идиотка.
Картинка в её голове сложилась моментально, яркая и спасительная. Андрей готовил ей сюрприз на годовщину. Он купил подарок. Он ехал домой, предвкушая вечер. А она... что сделала она? Наверное, она действительно была холодна в последнее время. Или он просто перенервничал, боясь, что подарок не понравится? А потом, когда он пришел, он увидел её недовольное лицо (она ведь злилась из-за опоздания!) и решил, что она его не любит. Что у неё кто-то есть.
Его агрессия была защитной реакцией уязвленного влюбленного!
— Он не отдал их вчера, потому что мы поругались, — убеждала она себя вслух. — Он обиделся. Боже, бедный мой Андрюша. Я всё испортила.
Волна нежности и раскаяния накрыла её с головой. Она должна всё исправить. Прямо сейчас. Она не будет ждать вечера. Она поедет к нему в офис, отвезет эти сережки, покажет, что нашла их, обнимет его и скажет, что любит больше жизни. Они посмеются над этим глупым недоразумением.
Елена бросилась в ванную. Смыла следы слез, наложила легкий макияж, надела своё лучшее платье-футляр кремового цвета. Она чувствовала себя окрыленной. Этот маленький бархатный мешочек стал для неё спасательным кругом.
Она вызвала такси до бизнес-центра «Москва-Сити», где находился офис архитектурного бюро Андрея. Всю дорогу она сжимала в руке сережки, как талисман.
Поднявшись на сороковой этаж, Елена улыбнулась секретарше на ресепшене.
— Здравствуйте, Лидочка. Андрей Владимирович у себя?
Секретарь, молоденькая девушка с вечно испуганным взглядом, при виде Елены вдруг побледнела. Она начала суетливо перекладывать бумаги.
— Елена Николаевна... Ой... А Андрея Владимировича нет.
— Как нет? — улыбка Елены дрогнула. — У него же совещание.
— Оно... оно закончилось раньше. Полчаса назад. Он уехал.
— Куда? На объект?
— Н-не знаю... — Лидочка отвела глаза. — Он сказал, что у него важная встреча вне офиса. До конца дня его не будет.
Елена почувствовала укол разочарования, но тут же отогнала его. Ну что ж, значит, сюрприз придется отложить до вечера.
— Ладно, спасибо, Лида.
Она развернулась и пошла к лифтам. Настроение было подпорчено, но надежда всё еще жила в ней. Она спустилась в подземный паркинг — такси она отпустила, решив прогуляться, но внезапный порыв ветра на улице заставил передумать, и она хотела вызвать новую машину, стоя в тепле.
Выходя из лифта на уровне парковки, она достала телефон.
— Ленка, ты где? — пришло сообщение от Светы.
Елена начала набирать ответ, но вдруг замерла.
В двадцати метрах от неё, в VIP-зоне парковки, стоял черный внедорожник Андрея. Он не уехал. Он был здесь.
Елена обрадовалась и уже хотела окликнуть мужа, как увидела, что он не один. Пассажирская дверь была открыта. Андрей стоял возле неё, склонившись внутрь салона, и... смеялся. Не тем страшным смехом, как вчера, а своим прежним, теплым смехом.
Из машины вышла женщина.
Она была высокой, яркой. На ней было красное пальто, которое кричало о дерзости и уверенности. Длинные черные волосы рассыпались по плечам. Елена никогда её раньше не видела.
Женщина что-то сказала Андрею, по-хозяйски поправив воротник его пальто. Андрей перехватил её руку и поцеловал ладонь. Жест был таким интимным, таким привычным, что Елену словно ударили под дых.
А потом женщина повернула голову, и Елена увидела.
В ушах незнакомки сверкали золотые сережки с топазами.
Те самые.
Елена машинально разжала кулак. Бархатный мешочек, который она сжимала, был пуст. В нём лежал только чек. Но ведь... как?
И тут реальность обрушилась на неё со всей беспощадностью. Чек в кармане был дубликатом. Или Андрей купил две пары? Нет. Он купил их для неё. Для этой женщины в красном. А чек просто забыл выложить, как забывают мусор.
Сережки в ушах незнакомки качнулись, ловя тусклый свет ламп парковки.
Андрей обнял женщину за талию, открыл ей дверь, и они сели в машину. Елена стояла за бетонной колонной, не в силах пошевелиться, чувствуя, как внутри неё что-то с хрустом ломается. Окончательно и бесповоротно.
Он не просто изменял ей. Он подарил любовнице подарок на их годовщину.
Внедорожник проехал мимо неё, обдав запахом выхлопных газов и дорогого бензина. Елена увидела профиль мужа — сосредоточенный и довольный. Он что-то рассказывал своей спутнице, и та смеялась, запрокинув голову.
Елена сползла по шершавому бетону колонны. Телефон выпал из рук. На экране высветилось новое сообщение от Светы: "Ты только глупостей не делай. Проверь счета".
Но проверять было уже нечего. Зеркало разбилось, и осколки вонзились прямо в сердце.
Елена не помнила, как добралась домой. Город за окном такси плыл размазанным серым пятном. В голове вместо мыслей пульсировал холодный, ровный ритм: «Всё кончено. Всё кончено».
Войдя в квартиру, она первым делом подошла к зеркалу в прихожей — тому самому, где еще утром искала следы своей несуществующей вины. Теперь она видела там другое. Глаза больше не были испуганными. В них застыла ледяная пустота, какая бывает у солдат после боя, когда страх выгорает, оставляя место только для инстинкта выживания.
Она не стала плакать. Время для слез прошло. Сейчас наступило время хирургии. Нужно было отрезать гангрену, пока она не убила её окончательно.
Елена прошла в кабинет мужа. Дверь была не заперта. На столе, среди хаоса бумаг, лежал его старый планшет, которым он редко пользовался. Андрей, в своей самонадеянности, даже не потрудился выйти из облачного хранилища. Зачем? Ведь он был уверен, что жена занята самобичеванием и спасением брака, а не поиском компромата на «святого» мужа.
Пароль она подобрала с третьей попытки. Это была дата рождения той самой женщины. Елена видела её мельком в его документах еще год назад — какая-то «Кристина, риелтор». Тогда она не придала этому значения. Теперь цифры 20.05 встали в пазл.
Фотопоток обрушил на неё лавину грязи. Вот они в ресторане. Вот в отеле. Вот селфи в постели. Даты… даты уходили вглубь на два года.
— Два года, — вслух произнесла Елена. Её голос звучал глухо в пустой комнате.
Два года он жил двойной жизнью. Два года он приходил домой, целовал её, ел её ужины, а потом шел к ней. Но самым отвратительным было не это. Самым мерзким было то, как виртуозно он переложил эту грязь на неё.
Вчерашний спектакль с обвинениями, его ярость, его «боль» — всё это было лишь способом заглушить собственную совесть. Или, что вероятнее, циничным планом. Он хотел сделать её виноватой, чтобы при разводе выглядеть жертвой. Чтобы она, раздавленная чувством вины, отдала ему всё, лишь бы искупить грех, которого не совершала.
— Гениально, Андрюша, — усмехнулась она. — Ты почти победил.
Елена взяла телефон и набрала номер Светы.
— Света, ты была права. Мне нужен контакты твоего адвоката. Того, акулы. Прямо сейчас. И… пришли мне грузчиков. Я хочу, чтобы к вечеру духа его здесь не было.
Следующие четыре часа прошли в лихорадочной деятельности. Елена с методичностью робота собирала вещи мужа. Дорогие костюмы летели в черные мусорные мешки. Коллекция часов, запонки, брендовая обувь — всё сваливалось в кучу у двери. Она не мстила вещам, она просто вычищала свою территорию.
Когда замок входной двери щелкнул, часы показывали восемь вечера. В прихожей стояла гора пакетов. Елена сидела в кресле в гостиной, держа в руках бокал с вином. В квартире горел только один торшер, создавая длинные, зловещие тени.
Андрей вошел, насвистывая. Он был в отличном настроении. Еще бы — день с любовницей, жена «на крючке». Он ожидал увидеть заплаканную Елену, готовую ползать на коленях.
— Лена, я дома! — крикнул он с порога, снимая пальто. — Надеюсь, ты успокоилась и готова к конструктивному…
Он запнулся, увидев баррикады из мусорных мешков.
— Что это за свалка? Мы переезжаем?
Елена медленно повернула голову. Она сделала глоток вина, не сводя с него глаз.
— Нет, Андрей. Переезжаешь ты.
Он замер, нахмурившись. Улыбка сползла с его лица, сменившись привычной маской раздражения.
— Ты опять начинаешь? Я же предупреждал тебя утром. Если ты продолжишь устраивать истерики…
— А я не устраиваю истерику, — перебила она его. Её голос был тихим, но в нём звенела сталь. — Я устраиваю твою жизнь. Ту самую, которую ты так тщательно скрывал.
Андрей прошел в комнату, нервно ослабляя узел галстука.
— О чем ты бредишь? Ты пьяна?
— Я видела тебя сегодня, — сказала она просто. — На парковке. С Кристиной. В красном пальто.
Тишина, повисшая в комнате, была оглушительной. Андрей побледнел. Его глаза забегали, ища пути отхода, ища новую ложь.
— Ты следила за мной? — взвизгнул он, пытаясь вернуть контроль через нападение. — Ты больная! Это была клиентка! Я продаю ей квартиру!
— И целуешь руки клиенткам? — Елена поставила бокал на стол. Звук стекла о дерево прозвучал как выстрел. — И даришь им серьги с топазами на нашу годовщину? Те самые, чек от которых лежал у тебя в кармане?
Андрей открыл рот, но не издал ни звука. Его лицо пошло красными пятнами. Аргументы кончились. Ложь рассыпалась.
— Как ты мог? — спросила она, не с гневом, а с брезгливым любопытством. — Не изменять. Черт с ней, с изменой. Как ты мог обвинить меня? Как ты мог смотреть мне в глаза, видеть, как я плачу, как я умираю от боли, и продолжать играть роль оскорбленного мужа?
Андрей вдруг рассмеялся. Это был злой, истеричный смех. Он рухнул на диван, раскинув руки. Маска слетела окончательно. Перед ней сидел не успешный архитектор, а мелочный, пойманный за руку воришка.
— А что мне оставалось? — выплюнул он. — Ты же стала невыносимой! Идеальная жена, идеальная хозяйка… Твоя святость душила меня! Мне нужно было живое мясо, страсть, ошибки! А ты… ты смотрела на меня как на идола.
— И поэтому ты решил смешать меня с грязью? — уточнила Елена. — Чтобы опустить меня до своего уровня? Чтобы не чувствовать себя таким ничтожеством на моем фоне?
— Заткнись! — рявкнул он. — Ты ничего не докажешь. Квартира моя. Машина моя. Ты вылетишь отсюда с голым задом, как и пришла!
Елена встала. Она подошла к нему вплотную. Андрей невольно вжался в спинку дивана — такой силы и власти он в ней никогда не видел.
— Ошибаешься, милый, — сказала она почти ласково. — Я была у адвоката. Квартира куплена в браке. А учитывая доказательства твоих трат на любовницу из семейного бюджета — а я распечатала все выписки, спасибо твоему открытому планшету — суд оставит тебя без штанов. Ты ведь тратил деньги фирмы? Твои партнеры очень удивятся, узнав, куда ушли средства на закупку материалов.
Глаза Андрея расширились от ужаса. Он понял, что недооценил её. Он думал, что живет с мягкой игрушкой, а оказалось, что спал с бомбой замедленного действия.
— Лена, подожди… — его тон мгновенно сменился на заискивающий. — Ну зачем нам суд? Зачем партнеры? Мы же родные люди. Ну, бес попутал. Ну, оступился. Давай поговорим спокойно. Кристина — это так, блажь. Я её брошу. Прямо сейчас брошу!
Он попытался схватить её за руку, но Елена отшатнулась, как от ядовитой змеи.
— Родные люди? — переспросила она. — Родной человек не пытался свести меня с ума, внушая, что я шлюха. Ты использовал меня как контейнер для своих отходов, Андрей. Ты проецировал на меня свою грязь, чтобы самому чувствовать себя чистым. Но зеркало треснуло.
Она указала на дверь.
— Уходи. Твои вещи в коридоре. Ключи оставь на тумбочке.
— Ты пожалеешь! — зашипел он, понимая, что проиграл. — Кому ты нужна? Разведенка, тридцать пять лет, без работы! Ты приползешь ко мне!
— Может быть, — спокойно согласилась Елена. — Но сегодня я буду спать спокойно. В чистой постели. Без тебя.
Андрей выскочил в коридор, схватил первый попавшийся пакет. Он что-то еще кричал, проклинал, угрожал, но Елена уже не слушала. Она подошла к двери и захлопнула её за ним. Два оборота замка. Щелчок.
Тишина.
На этот раз тишина была другой. Она не давила, не звенела. Она была наполнена воздухом.
Елена прислонилась спиной к двери и медленно сползла на пол. Но она не плакала. Она посмотрела на свои руки — они больше не дрожали.
На полу валялся забытый Андреем чек от сережек. Елена подняла его, скомкала и бросила в мусорное ведро.
— С годовщиной меня, — прошептала она в темноту. — С началом новой жизни.
Она поднялась, подошла к окну и распахнула шторы. Дождь кончился. Над ночной Москвой, сверкая тысячами огней, поднималась луна. Город жил, дышал, и она была его частью. Живая. Настоящая. И, впервые за много лет, свободная от чужих отражений.
