О бурлящей Москве нулевых, имперском кураже, море и психическом здоровье московского шоу-бизнеса.
Я родился…
В городе Ленинграде в комнате матери и ребенка на Московском вокзале. Считаю, что этот факт однозначно повлиял на мой характер — я чувствую себя счастливым только в дороге.
Детство я провел в небольшом, но знаменитом городе Великом Новгороде, в котором была очень активная художественная жизнь и сильно развит международный культурный обмен. К нам часто приезжали музыканты из Великобритании, некоторые из которых приняли участие в моем юношеском музыкальном проекте и затем позвали меня в Англию поработать над их проектом. Так в 18 лет я приехал в Лондон по обмену и нелегально остался там жить примерно на год. Оттуда я вернулся уже не в Санкт-Петербург, не в Великий Новгород, а в Москву — так получилось.
Сейчас я живу…
На улице Пятницкой, чему очень рад. Там тихо, спокойно, красиво и очень по-московски. Офис нашего концертного агентства находится на Чистых прудах, так что путь от Пятницкой до Гусятникова переулка сейчас является моим главным маршрутом, и я им очень доволен.
Люблю гулять в Москве…
Я люблю Пресню, район Арбата с его Сивцевым Вражком, Чистые пруды, Китай-город, Поварскую улицу — все с этой стороны реки. Не люблю Замоскворечье и Таганку — старая деревенская Москва мне не очень нравится.
Всю свою жизнь я посвятил клубам, ресторанам и барам…
Из-за того, что я больше двадцати лет работал в клубе «16 тонн», я посещал множество разных заведений, так или иначе в связи с концертной деятельностью. Когда-то в Москве было много клубов, мне нравились «Микс», «Солянка», «Пропаганда», старый «Город», «Культ», «Парк» и «Конструктор» — всех их уже не существует. Сейчас я иногда захожу в Blanс.
Раньше было много классных мест, где происходили какие-то интересные штуки. Сейчас же площадок тоже хватает — да, открываются классные бары, но клубов становится все меньше и меньше.
«Агломерат», совладельцем которого я являюсь, после закрытия на Костомаровском пока существует в виртуальном пространстве. Впрочем, новое местоположение уже найдено — на площади Ильича, и сейчас идут финальные приготовления.
На данный момент мы существуем как Music Race, концертное агентство широкого профиля, и делаем концерты на разных площадках. Это было мое целенаправленное устремление, поскольку рамки одного клуба очень сильно ограничивают палитру промоутерской деятельности. Хочется делать классные маленькие коллективы в барах, а большие коллективы — на стадионе, и это естественное движение промоутерской мысли. Сейчас мы делаем туры различных коллективов по стране и даже фестиваль за границей. Такое расширение географии в моем понимании — это рост.
Что же касается любимых ресторанов, которые я регулярно посещаю, это «Галки» на «Пушкинской» и бар «Пири-Пири».
Собираюсь дойти, но никак не дойду в Большой театр. Останавливают труднодоступность билетов и отсутствие приличного фрака.
Москвичи отличаются от жителей других городов…
Москвичи мне нравятся в отличие от жителей города Санкт-Петербурга. Здесь сохранились имперский кураж и разухабистость. Когда москвич гуляет, конечно, в зависимости от того, насколько это состоятельный москвич, то он хочет, чтобы вокруг гуляли все. У москвичей есть свои пороки, но снобизм здесь встречается крайне редко.
Как мы знаем, «Москва слезам не верит», и это в какой-то мере является более честной позицией — здесь у каждого остались возможности. Москва до сих пор город возможностей.
Когда в 1999 году я переехал в Москву из Лондона, здесь было суперклассно. Честно говоря, Лондон — это очень переоцененное место, абсолютно неприспособленное для жизни, и это могут подтвердить все мои английские друзья. Даже жители Лондона свалили оттуда по окрестным городам, поскольку жить там очень дорого, грязно и в целом бессмысленно.
В 2000-х годах Москва была фантастически хороша. Даже несмотря на то что было немного страшненько и грязновато и все завалено какими-то ржавыми автомобилями. Да, какие-то здания разваливались, были не очень хорошие дороги, но общее ощущение было «все впереди».
В то время в Москве было огромное количество интертеймента — бесконечные приезды иностранцев, очень много музыки и тусовок, гораздо больше, чем сейчас. Выделялась масса творческой энергии — чувствовалось, что город и экономика развиваются огромными темпами.
Сейчас Москва — один из самых (если не самый) технологичных городов Европы. За последнее десятилетие столица стала значительно удобней для жизни, и даже климат, по ощущениям, изменился в сторону более комфортного. Однако стало гораздо меньше ощущения драйва — город немного успокоился. Я немного скучаю по той бешеной Москве 2000-х годов, но понимаю, что такое состояние кипения не может быть постоянным — можно выкипеть целиком.
Я хотел бы изменить в Москве…
Хотелось бы больше предпосылок, чтобы возникали разнообразные независимые культурные места — классные маленькие креативные комьюнити, бары и клубы. Возможности для этого есть, но отсутствует экономическая целесообразность, и это, конечно, удручает. Сейчас культура стала довольно однообразной — практически все бары и клубы немного одинаковые. Остался промежуток, в котором можно выжить частному околокультурному предприятию, и он очень узок. Мне сложно понять, почему так происходит, но надеюсь, что мы еще поживем в то время, когда культура будет менее предсказуемой и более разнообразной.
Если я не в Москве…
То чаще всего меня можно застать в Средиземном море. В силу того, что с 2013 года мы организуем знаменитую музыкальную регату Music Race, я довольно часто бываю на лодке в бассейне Средиземного моря.
Все началось с того, что в какой-то момент, когда я еще работал арт-директором клуба, я одержимо увлекся парусным спортом. Будучи музыкантом, я особенно остро оценил невероятный выплеск эндорфинов и сильное желание как-то реализовать свой творческий потенциал, возникающие во время гонки на парусном судне.
Мне показалось очень уместным соединить музыку и парусный спорт — они будто созданы друг для друга и вместе вызывают удивительный прилив вдохновения. Соревнующиеся спортсмены становятся очень восприимчивы к творчеству даже незнакомых им артистов. А музыканты, даже самые уставшие от своей жизни и музыки, с выходом в море получают второе творческое дыхание.
Моей миссией стало вывозить музыкантов, диджеев, режиссеров — всех моих друзей и приятелей творческих профессий, которые залипли в барах, клубах и каких-то мастерских, что называется, на свет божий. Этот свет божий для меня воплотился в морских путешествиях. Любой человек, занятый своим делом, в определенный момент зашоривается и входит в своеобразную мертвую петлю. Я сам в какой-то момент, приехав на море, посмотрел на этот простор, подышал этим воздухом, ощутил соревновательный дух и понял, что это очень оздоровляющая практика. Я уже вывез на море множество артистов, и с большим удовольствием буду продолжать это делать, потому что мне кажется, что таким образом я делаю вклад в состояние психического здоровья московского шоу-бизнеса.
Zoloto, Антоха МС, «Обе две», «Ундервуд», Pompeya, Tesla Boy, Тося Чайкина — все из музыкантов, кто участвовал в Music Race, спустя годы вспоминают регату как незабываемые впечатления. Все испытывают невероятный восторг от того, что можно погрузиться в совершенно другую систему координат, где действуют другие законы в буквальном смысле. Морские законы просты и очень понятны, и на второй день этих путешествий люди совершенно абстрагируются от мирской суеты и существующих проблем. На время регаты у них появляются абсолютно новые векторы развития — происходит телепортация в свободу. Это непродолжительный, но очень перезагружающий опыт. Артисты, кстати, тоже часто участвуют в гонке — мы определяем их в экипажи, и иногда они даже выигрывают.
Каждый вечер после гонок мы строим небольшую передвижную сцену. Каждый раз в новом месте. Иногда на островах, где нет никакой жизни, кроме нас.
Если вдруг когда-нибудь мне удастся выйти на пенсию, то пенсия моя пройдет на море и на лодке.
Фото: из личного архива Павла Камакина
Текст: Редакция Москвич Mag