Полина сидела на кухне, прижав телефон плечом к уху, и машинально помешивала ложечкой остывающий кофе. За окном шёл снег, но Полина этого не замечала. Всё её внимание сейчас было приковано к голосу подруги, который без умолку звучал из динамика:
— …и потом, он так посмотрел.... аж мурашки по коже. И сказал, что этот Новый год мы обязательно встретим вместе. Обязательно! Сказал, что готов жену поставить перед фактом, что уходит от нее. Я аж растерялась! Ну ты представляешь?!
Полина машинально кивнула, хотя собеседница этого видеть не могла.
— А если он узнает, что ты обманула про беременность? — Спросила она, с нетерпением ожидая ответа.
— Тётя Поля! — раздался звонкий, детский голос. — А когда папа приедет?
Полина поморщилась и бросила сквозь зубы с раздражением:
— Потом, Варя. Не сейчас.
Она рассчитывала, что на этом всё закончится, что девочка поймёт, займётся своими игрушками или мультиками. Но тишина не наступила. Прошло всего несколько минут и Варя снова стояла в дверях кухни. Маленькая, худенькая, в пижаме с оленями, которая сползала с плеча, так как Полина покупала вещи ей «на вырост». Косички растрепались, и прядь светлых волос упрямо лезла в глаза. В руках она держала аккуратно сложенный пополам лист бумаги.
— Тётя Поля, смотри! — с искренней гордостью сказала она. — Я открытку для Деда Мороза нарисовала!
Она развернула лист и торжественно протянула его Поле. На рисунке был дом с перекошенной крышей, рядом — ёлка с разноцветными шарами-кляксами, а над всем этим возвышался огромный красный мешок. Он был таким большим, что сам Дед Мороз выглядел рядом с ним маленьким и смешным.
Полина мельком глянула на рисунок и нетерпеливо махнула рукой:
— Потом посмотрю, Варя. Не видишь, я занята?
Улыбка на лице девочки немного дрогнула, но она осталась стоять. Потопталась на месте, словно не зная, куда себя деть, потом снова робко подала голос:
— Тёть Поля, а можно я печенье возьму?
— Возьми, — не отрываясь от телефона, ответила Полина.
— А можно два? — уточнила Варя, прижимая открытку к груди.
— Варя! — резко шикнула Полина. — Я разговариваю!
В трубке на секунду повисла тишина, а потом в голосе подруги появились недовольные, холодные нотки:
— Поля, ты вообще меня слушаешь?
— Да-да, конечно, — поспешно сказала она. — Я вся внимание. И.. что он?
Но Варя никуда не ушла.
— Тётя Поля, — снова спросила она, — а мы пойдём с горки кататься? Там снег выпал. Я в окно видела, такой белый-белый…
Что-то внутри Полины дрогнуло — от накопившейся усталости, от раздражения, которое давно искало выход.
— Варя! — резко сказала она. Голос стал жёстким, чужим. — Я же сказала — не сейчас!
Подруга в трубке недовольно фыркнула.
— Слушай, — протянула она, — мне уже надоело, что ты всё время отвлекаешься на эту… — она запнулась, подбирая слово, — девчонку. Я вообще-то про важные вещи рассказываю, а ты там нянькой подрабатываешь. Давай потом созвонимся.
И, не дожидаясь ответа, отключилась.
Полина медленно опустила телефон и посмотрела на Варю. На её большие, растерянные глаза. На губы, чуть приоткрытые, будто она хотела что-то сказать, но передумала. На листок с кривой ёлкой, который девочка всё ещё сжимала в руках, словно это было что-то очень ценное. И в этот момент внутри что-то щёлкнуло. Словно долго натянутая струна не выдержала и лопнула.
— Хочешь гулять?! — закричала Полина, резко вскакивая со стула. — Так иди! Никто тебя не держит!
Варя вздрогнула, отступила на шаг, не понимая, что происходит.
— Тётя Поля… я просто… — начала она тихо, испуганно.
Но Полина уже не слышала. Она шагнула к девочке, схватила её за плечо — резко, не рассчитывая силы — и потащила к входной двери.
— Иди, раз такая нетерпеливая! — кричала она, распахивая дверь. — Гуляй, сколько хочешь! Надоела ты мне!
Холодный воздух лестничной площадки ударил в лицо. Полина почти силой вытолкнула Варю за порог, даже не дав ей опомниться, и дверь с глухим хлопком захлопнулась прямо перед её носом.
Варя машинально сделала шаг назад, растерянно моргнула, и в ту же секунду дверь снова распахнулась. Из квартиры вылетела Варина куртка, следом полетели сапожки.
— Забирай свои шмотки! — крикнула Полина, прежде чем дверь захлопнулась снова, на этот раз окончательно.
Варя не сразу поняла, что произошло. Она стояла босиком на холодном кафеле, который жёг ступни, словно лёд, и прижимала к себе куртку.
— Тётя Поля… — едва слышно позвала она и осторожно постучала костяшками пальцев.
Тишина. Она постучала ещё раз — сильнее, настойчивее. Сердце забилось быстрее. За дверью было всё так же тихо, а потом вдруг загрохотала музыка — такая, под которую точно не услышишь ни стук, ни плач.
Варя медленно сползла по холодной стене и села на ступеньки. Ладони дрожали, губы дрогнули, и горячие, обжигающие слёзы сами хлынули по щекам. Она закрыла лицо руками и заплакала в голос, не сдерживаясь.
Позвонить папе она не могла: телефон остался в комнате, на тумбочке, а папа был далеко. Очень далеко. Он впервые уехал так надолго. Перед отъездом он долго сидел с ней на диване, прижимал к себе, гладил по голове и говорил очень серьёзно:
— Доченька, мне нужно съездить по работе. Немного потерпи, ладно? Потом я всегда буду рядом, обещаю. Ты пока побудь с Полиной, она о тебе позаботится.
Варя тогда кивала и старалась не плакать. Она верила папе. Он никогда её не обманывал.
Но как только папа уехал, тётю Полю будто подменили. Сначала она просто раздражалась — вздыхала, закатывала глаза, говорила сквозь зубы. Потом начала кричать. Могла резко дёрнуть за руку, если Варя мешалась под ногами, могла толкнуть, проходя мимо. А однажды наклонилась к ней совсем близко и прошипела так тихо и зло, что у Вари внутри всё сжалось:
— Только попробуй пожаловаться. Я тебя в детский дом отвезу, поняла? И папа тебя там никогда не найдёт.
С тех пор Варя боялась, по-настоящему. Когда папа звонил, она говорила, что у них всё хорошо, что тётя Поля добрая. Голос дрожал, но папа, наверное, думал, что связь плохая.
Сидя на лестнице, Варя вытирала слёзы рукавом и тихо всхлипывала. Она не знала, сколько времени прошло — несколько минут или целая вечность. В подъезде было холодно, бетон тянул холодом через тонкие носочки, ноги начали неметь.
Наконец она поднялась и стала одеваться. Куртка была большевата, сапожки неудобные, но других здесь не было. Натянув их, Варя ещё раз посмотрела на дверь — с надеждой, что та вдруг откроется, что тётя Поля одумается и позовёт её обратно. Глубоко вдохнула, натянула капюшон и вышла на улицу, решив немного погулять.
Во дворе было не просто холодно — мороз стоял настоящий, злой, колючий. Снег под ногами хрустел громко, будто нарочно, а ветер сразу полез за воротник, щекоча шею ледяными пальцами. Варя сунула руки в карманы, но варежек там не оказалось. Пальцы быстро начали неметь, а за шиворот то и дело залетали острые снежинки. Она прошла совсем немного — от подъезда до лавочки, — и вдруг поняла, что зря вышла. «Надо обратно», — мелькнуло в голове.
Она торопливо развернулась, подбежала к подъезду, дёрнула дверь… та не поддалась. Варя потянула ещё раз, уже сильнее, с отчаянием, но дверь осталась неподвижной.
Сердце ухнуло вниз. Она полезла в карман за ключом от домофона — и только тогда вспомнила, что ключ остался дома, так же как и телефон.
Дрожащими пальцами, Варя набрала код их квартиры. Один раз, второй, третий. Домофон молчал. Тётя Поля либо не слышала, либо — и от этой мысли стало особенно страшно — просто не хотела слышать.
Варя шумно шмыгнула носом, вытерла его рукавом и огляделась, будто ища хоть кого-нибудь знакомого. И тут вспомнила про бабу Валю — соседку с третьего этажа, которая иногда угощала её карамельками и всегда говорила: «Худенькая ты какая, кушать надо». С надеждой, Варя набрала номер её квартиры, но домофон снова промолчал.
Варя медленно подошла к скамейке и села, поджав под себя ноги. Она обхватила колени руками, стараясь стать как можно меньше, сжаться, сохранить хоть капельку тепла. Зубы начали тихонько постукивать друг о друга, пальцы почти перестали её слушаться, стали чужими, деревянными. Варя пыталась согреть их дыханием, тёрла ладонь о ладонь, но толку было мало.
И вдруг кто-то тронул её за плечо. Варя вздрогнула так резко, что сердце подпрыгнуло как будто где-то в горле. Она подняла голову, широко раскрыв глаза. Рядом стояла молодая женщина в светлой шубе и вязаной шапке. Лицо у неё было усталое, но доброе.
— Ты чего тут делаешь одна? — спросила она. — Что за горе такое?
Варя открыла рот, чтобы ответить… и не смогла. Слова застряли где-то внутри, будто комок. И вдруг всё, что Варя так долго держала в себе, разом вырвалось наружу. Губы задрожали, дыхание сбилось, и она громко, навзрыд расплакалась, закрыв лицо покрасневшими ладошками. Женщина присела рядом.
— Ну-ну… тише, всё хорошо. Не бойся. Как тебя зовут?
— Ва… Ва… Варя… — сквозь слёзы выдавила девочка с трудом.
— Приятно познакомиться, Варя. Я Вера, — ответила женщина. — А живёшь ты где?
Варя всхлипнула и кивнула в сторону подъезда.
— Вон там… — прошептала она. — Квартира… двадцать седьмая…
Вера нахмурилась. Она встала, уверенно подошла к домофону и начала набирать квартиры одну за другой, говоря в трубку:
— Откройте, пожалуйста. Во дворе ребёнок замёрз!
Наконец раздался долгожданный щелчок, и дверь подъезда медленно открылась.
— Пойдём, — сказала Вера и протянула Варе руку.
Варя на секунду замешкалась, а потом осторожно вложила свою холодную ладошку в тёплую руку Веры и они вместе зашли в подъезд. В квартире всё так же гремела музыка. Вера постучала в дверь, потом нажала на звонок. Никакой реакции.
— Видимо, не слышат, — вздохнула она.
Она прошлась по этажу, позвонила в соседние квартиры, но двери оставались закрытыми. Только когда Вера уже почти отчаялась, в одной из квартир скрипнула дверь, и на пороге появилась старушка в халате.
— Вы к кому? — спросила она.
Вера спокойно объяснила, что девочка замёрзла и не может попасть домой.
— А-а… — протянула старушка. — Эти недавно переехали. Мы ещё и не познакомились толком.
Вера кивнула, достала блокнот, что-то записала на бумажке и протянула старушке.
— Если родители будут искать девочку, передайте, пожалуйста.
Старушка взяла листок и кивнула, закрывая дверь. Вера повернулась к Варе:
— Ну что, пойдёшь пока ко мне? Чай попьёшь, согреешься. Потом ещё раз попробуем постучаться.
Варя немного поколебалась. Папа говорил: с незнакомыми людьми ходить нельзя. Но ей было так холодно, так страшно и так хотелось тепла, что силы на страх просто не осталось. Она кивнула.
Вера тут же сняла с себя шарф и аккуратно укутала им Варю поверх куртки, потом сняла свои рукавицы и надела их Варе на руки.
— Вот так-то лучше, — сказала она с лёгкой улыбкой. — А то совсем замёрзла.
Вера жила через несколько домов. Обычно её маршрут был прост и предсказуем: работа — автобус — дом. Она любила эту привычную последовательность, в ней было что-то успокаивающее. Но в тот вечер всё пошло не так. Уже подходя к остановке, Вера вдруг подумала, что дома нет ни молока, ни чего-нибудь к чаю. Мелочь, конечно, но почему-то возвращаться без покупок совсем не хотелось. Она решила прогуляться пешком, чтобы зайти в супермаркет — тот самый, что стоял рядом с домом, возле которого потом сидела Варя.
Она взяла молоко, булочки, какие-то печенья в яркой упаковке, машинально положила в корзину мандарины — декабрь всё-таки. А выйдя из магазина, неожиданно свернула не на освещённую дорогу, а во дворы, решив немного срезать путь. Обычно она так не делала, но ноги сами понесли её туда.
Уже потом, прокручивая этот вечер в голове, Вера не раз ловила себя на мысли, что всё это было не просто так. Словно кто-то аккуратно, незаметно подвёл её именно туда, где она была нужна. Потому что иначе — кто знает, сколько ещё маленькая девочка просидела бы на морозе, сжавшись на холодной лавочке, пока страх и холод не сделали бы своё.
У Веры дома было тепло, пахло мандаринами и свежей хвоей: в углу комнаты уже стояла ёлка — живая, пушистая, насыщенно-зелёная, с густыми лапами. Вера купила её на выходных и пока не спешила наряжать. До Нового года оставалось больше двух недель, и ей хотелось растянуть это ожидание, прожить его медленно, с удовольствием.
Варя вошла в комнату и сразу остановилась. Даже куртку не сняла. Она смотрела на ёлку широко раскрытыми глазами, будто перед ней было настоящее чудо.
— Настоящая?.. — прошептала она и осторожно, кончиками пальцев, дотронулась до ветки.
— Настоящая, — улыбнулась Вера.
Варя долго стояла рядом, вдыхая лесной аромат. Потом нехотя пошла мыть руки. Вера тем временем поставила чайник, разложила булочки, накрыла на стол. Когда Варя села, она сначала ела осторожно, маленькими кусочками, будто проверяя, можно ли. Потом немного осмелела, откусила больше и тихо спросила:
— А можно ещё?
— Конечно, — ответила Вера.
Щёки у Вари постепенно порозовели, плечи опустились, напряжение ушло.
— Согрелась? — спросила тихо Вера.
Варя кивнула.
Вера не торопила её, не расспрашивала сразу — понимала, что всему своё время. Но всё же осторожно спросила:
— Варя, а номер телефона папы ты знаешь?
Девочка замерла. Булочка выскользнула из рук и упала на стол. Губы задрожали, глаза мгновенно наполнились слезами.
— Он… он сегодня должен был позвонить… — всхлипнула она. — А я телефон дома забыла…
И слёзы снова хлынули — тихо, безутешно, будто вся усталость, холод и страх, накопленные за этот вечер, разом обрушились. Вера подсела ближе, обняла Варю за плечи, погладила по голове, чувствуя, какая она худенькая и напряжённая.
— Ничего, — сказала она мягко. — Мы что-нибудь придумаем. Обязательно.
И в этот момент зазвонил телефон Веры. Она вздрогнула от неожиданности, глянула на экран — и сердце вдруг сильно, гулко забилось. Звонил Александр.
Александр был её коллегой. Он недавно перевёлся в их отдел, держался особняком, говорил мало, почти никогда не улыбался. Вера давно ловила себя на том, что ждёт его шагов в коридоре, его короткого «здравствуйте», его редких взглядов. Но он, казалось, её совсем не замечал. И вдруг — звонок в нерабочее время?!
— Алло, — ответила она, стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно.
— Вера, здравствуйте… — голос у Александра был напряжённый, срывался. — Простите, что отвлекаю. Я понимаю, поздно, но… мне больше не к кому обратиться.
Вера напряглась.
— Что случилось? — спросила она.
— Я нахожусь в командировке, — торопливо заговорил он. — Не могу дозвониться до дочери. Она не отвечает уже несколько часов. А телефон моей… — он запнулся, будто слово давалось ему с трудом, — жены… вернее, ещё не совсем жены, вообще недоступен. Я места себе не нахожу.
Вера не сразу поняла, почему он звонит именно ей. Она уже хотела спросить, откуда у него её номер, как он продолжил:
— Я знаю, что вы живёте недалеко от нашего дома. Я вас как-то подвозил, помните? Так вот, это совсем рядом. — Он назвал свой адрес.
У Веры перехватило дыхание. Она медленно выдохнула, чувствуя, как внутри всё вдруг становится на свои места. Как сходятся линии, которые до этого шли параллельно.
— Александр, — сказала она уже совсем другим голосом, спокойным и уверенным. — Ваша дочь сейчас у меня. Она в безопасности.
— Как… почему она у вас? — хрипло спросил Александр после короткой паузы. Голос его был словно надломленный, будто он всё это время держался из последних сил и только сейчас позволил себе выдохнуть.
Вера объяснила, что нашла Варю во дворе, что девочка замёрзла, что не могла попасть домой. Она говорила спокойно, но внутри всё сжималось — от одной мысли о том, чем всё могло закончиться.
Потом Вера протянула телефон Варе.
— Это папа, — тихо сказала она.
Варя схватила телефон обеими руками, крепко прижала его к щеке, словно боялась, что папа не услышит.
— Папа… — прошептала она, и губы её задрожали. — Папочка…
Горячие слёзы снова покатились по щекам. Она говорила сбивчиво, перескакивая с одного на другое, всхлипывая и задыхаясь. Рассказывала, как тётя Поля кричала, как схватила её за плечи, как вытолкнула за дверь. Как было холодно на лестнице и во дворе, как она боялась, что папа не найдёт её.
Когда Варя наконец замолчала, обессиленно всхлипнув, Александр долго не говорил ни слова. В трубке слышалось только его тяжёлое дыхание.
— Вера… — наконец сказал он тихо. — Я вас очень прошу… Оставьте Варю пока у себя. Я вернусь через несколько дней и всё улажу. Пожалуйста. Я переведу деньги, купите всё, что нужно.
— Не нужно, — перебила Вера. — У меня есть всё необходимое. И деньги тоже. Главное, что Варя в тепле и в безопасности.
После разговора Вера включила Варе мультики, достала из шкафа старые альбомы и коробку с карандашами — их часто оставлял у неё племянник, когда приезжал в гости. Варя сразу увлеклась: уселась прямо на ковре, поджав под себя ноги, и стала рисовать дом с трубой, ёлку и большого снеговика.
Вера тем временем надела шубу и снова вышла на улицу. В магазине она долго ходила между рядами, не торопясь, тщательно выбирая: пижаму помягче, шапку потеплее, варежки. В корзину также отправилась зубная щётка с зайцем, паста с клубничным вкусом и, конечно, детские лакомства — мармелад, печенье, шоколадный батончик. Игрушки у Веры дома нашлись — ещё с её детства. Варя радовалась им так, словно это были самые дорогие подарки на свете. Скучно ей не было ни минуты.
На работе Вера взяла отпуск за свой счёт на несколько дней, и эти дни прошли неожиданно легко и радостно. Они ходили на каток — Варя держалась за Веру и смеялась, падая в снег. Забегали в маленькое кафе, где пили горячее какао с зефирками. Во дворе лепили снеговиков, делая им нос из морковки и глазки-пуговки. Вера ловила себя на мысли, что давно так не смеялась. Что в её жизни вдруг появилось что-то настоящее и тёплое.
А Полина тем временем места себе не находила. Сначала она была уверена, что Варя нагуляется и скоро вернётся сама — замёрзнет и прибежит. Но когда начало темнеть, а девочки всё не было, внутри неприятно кольнуло. Полина вышла во двор, прошлась вокруг дома, заглянула за гаражи.
Вечером в дверь постучали. Соседка протянула бумажку с номером Веры и сказала, что девочку забрала какая-то женщина.
Полина тут же начала звонить. Кричала в трубку, требовала адрес, угрожала.
Но Вера была спокойна.
— Ребёнок в безопасности, — сказала она. — Больше я вам ничего не скажу.
— Да кто вы такая вообще?! — взвизгнула Полина. — Я в полицию пойду!
— Это ваше право, — ровно ответила Вера и отключилась.
Александр заранее предупредил её: не вступать в разговоры, не поддаваться на крики. Сам он на звонки Полины больше не отвечал. Он уже всё решил.
Тогда Полина написала заявление в полицию — о том, что ребёнка похитили. Там заявление приняли, пообещали разобраться, но о том, что ситуация им уже известна, ей ничего не сказали. Успокоенная, Полина ушла домой и даже позвала подруг — поддержать её в «горе». Вечером в квартире было шумно. Музыка, смех, бокалы на столе. Полина уже рассказывала, как «у неё украли ребёнка», когда дверь распахнулась.
На пороге стоял Александр, уставший и злой. Он молча прошёл в комнату, оглядел собравшихся и сказал спокойным голосом:
— Все пошли отсюда вон.
Подруги опешили, Полина побледнела.
— Саша, ты что… — начала она.
— Я сказал — вон, — повторил он, и спорить с ним не решился никто.
Через несколько минут Полина и её подруги стояли в подъезде. Дверь захлопнулась.
Александр вызвал клининговую компанию, дождался, пока в доме наведут порядок, и только после этого поехал к Вере. По дороге заехал в магазин, купил торт и красивый букет.
Варя была несказанно рада возвращению папы. Она схватила его за руку, пристально смотрела в глаза, будто не верила, что папа рядом. А он подхватил её на руки, уткнувшись лицом в её волосы, и Вера тогда тихо вышла на кухню, чтобы не мешать этой встрече.
Вечером, когда Варя уже лежала в постели, укрытая одеялом с мишками, Александр сел рядом и погладил её по голове.
— Пап… — тихо сказала она, уже засыпая. — А Вера к нам ещё придёт?
— Конечно, — ответил он сразу. — Если хочешь.
Варя кивнула.
— Я по ней скучаю, — прошептала она. — Я хочу, чтобы Вера с нами жила, а не Поля.
Александр на мгновение прикрыл глаза, потом наклонился и поцеловал дочку в лоб.
— Поли в нашей жизни больше не будет, — сказал он твёрдо. — Обещаю тебе.
Варя улыбнулась — сонно, счастливо, и почти сразу уснула.
А Александр сдержал слово. Он начал часто приглашать Веру в гости: то просто на чай, то вместе погулять. Всё получалось как-то само собой, без напряжения и неловкости. Вера не старалась казаться «правильной», не играла роль — она просто была рядом. И этого оказалось достаточно.
Новый год они встречали втроём. Ёлка стояла уже наряженная, с игрушками и гирляндами, которые Варя развешивала с особой серьезностью. Они смеялись, смотрели старые фильмы, выходили во двор запустить фейерверк. После полуночи Варя, уставшая и счастливая, уснула на диване. Александр аккуратно перенёс её в кровать, поправил одеяло и долго стоял в дверях, глядя на спящую дочь.
Потом он вернулся в комнату, где Вера собирала со стола посуду.
— Вера… — позвал он.
Она обернулась.
— Останься, — сказал он. — Пожалуйста.
Они сели рядом, и Александр заговорил — медленно, словно давно носил эти слова в себе. Он рассказал, что после смерти супруги был совершенно потерян. Поля тогда была рядом — подруга жены, заботливая, участливая, всегда готовая помочь. Она умела говорить правильные слова, умела создать ощущение тепла. И в какой-то момент он поверил, что так будет легче — и ему, и Варе. Что вместе справиться проще.
— Когда я пообещал на ней жениться, — сказал он тихо, — она начала меняться. Сначала незаметно. Потом всё сильнее. Но я будто считал, что обязан… что не имею права передумать.
Он помолчал и добавил:
— Ты мне давно нравилась. Но я даже думать об этом себе запрещал. Считал, что это будет предательством.
Вера слушала, не перебивая.
— А потом всё случилось так, как случилось, — продолжил он. — И я понял, что судьба уже всё расставила по местам. Я больше не хочу жить из чувства долга. Я хочу, чтобы рядом был человек, с которым спокойно, с которым не страшно.
Он посмотрел на неё с такой нежностью, что слезы навернулись на глаза.
— Стань частью нашей семьи, Вера.
Она кивнула и улыбнулась. О Полине они больше не вспоминали, словно её никогда и не было в их жизни. Зло действительно редко остаётся в выигрыше — каждый в итоге получает то, что заслужил.
Рекомендую к прочтению:
И еще интересная история:
Благодарю за прочтение и добрые комментарии! 💖